— Я иду с вами, отец. Думаю, что мои командиры и Совет Аббатств одобрил бы мой выбор. — Кен посмотрел на иир’ова. Тот послал эливенеру и разведчику картину, в которой была боль утраты целого народа. Ирм знал, что вожди и матери племени одобрят его выбор: найти место, где вольных Детей Ветра злые люди пытались сделать безмозглыми рабами. Он вернется назад с вестью, что место их позора навеки сгинуло, равно как и все, кто продолжают подобное черное дело.
— Итак, друзья, нам нужно подняться на поверхность, тут делать нечего. Про войну и мир во Флориде нам следует забыть. Наша миссия во сто крат важнее для мира, чем судьба Мертвой Балки.
Эливенер сжал в кармане страшное послание, и понуро поплелся по тоннелю, неслышно бормоча имя своего ученика, вставшего на путь зла.
Глава тринадцатая
Бухта Спрутов
Впадающая в Лантический океан река в самом конце своего длинного пути по северной Флориде разделялась на два рукава.
На острове, образованном этими рукавами, высились стены Бухты. Сейчас на них высыпали жители, восторженными криками приветствующие возвращающееся войско Хозяина. Величавые серые тела двигались перед лодками, вздымая гигантские волны.
Сам глава многочисленного и богатого клана колонистов стоял на носу самой большой из лодок, размахивая знаменем поселка.
Он был несказанно горд тем, что малым числом жертв отвратил, по крайней мере, надолго, осаду портового городка. Радость победы несколько омрачал привкус предательства, появившийся после того, как командор Нечистого, заняв крепость, потребовал выдачи любых трех бунтовщиков для отправки их в качестве заложников в главный лагерь Зеленого Круга.
Впрочем, к жителям морского клана это никак не относилось. Оставив Глисса размышлять о требовании командора. Хозяин миновал баржи и баркас, копьеметы которых смотрели во след удаляющимся спрутам, и направился домой.
В гавани Бухты стояла великолепная океаническая галера, прибывшая из королевства Калина. Капитан и толпа торговцев спешили принести «победителю Зеленого Круга» свои поздравления и богатые дары. Предстояла ярмарка, и молодой глава клана вскоре выбросил из головы перипетии прошедшей военной компании.
С борта корабля сошел незаметный человечек, одетый, словно приказчик одного из купцов. Он побродил по городу, разговаривая со старожилами, приобрел дешевую брошь из речного жемчуга, приценился к метательным ножам, но нашел их плохо сбалансированными и отказался покупать.
— Много понимают писари и повара в оружии, — проворчал ему вослед оружейник, не подозревавший, что он один из немногих людей, оставшихся в живых после встречи с наемным убийцей Зеленого Круга.
Человек с хрупкой фигурой, очевидную немочь которой плохо скрывала мешковатая одежда, посмотрел на высоко стоящее над горизонтом солнце и спросил, где в Бухте самая дешевая выпивка.
Вскоре его можно было увидеть в компании моряков и солдат личной охраны Хозяина Бухты, которых он щедро поил за свой счет, рассказывая о невиданной щедрости своего хозяина, купца из Калины. Уже под вечер, когда выпившие лишнего флоридяне начали переворачивать столы и разбивать о головы охранников заезжих торговцев глиняные кружки, человек незаметно покинул питейное заведение. Взобравшись на крепостную стену, он аккуратно примостился между двух самострелов, сиротливо уставленных в сторону реки и достал из кармана черную блестящую коробочку. Поковыряв ее пальцем он удовлетворенно хмыкнул, когда раздался негромкий металлический щелчок, и короткий штырь взмыл над его головой. К вискам человека потянулись гибкие змеевидные полоски, которые, словно пиявки, впились в его бледную кожу.
На тускло сверкающем экране в подвалах логова Зеленого Круга зажглась лампочка, и лишенная волос голова помощника С’Лорна склонилась над переговорным устройством.
Уже через полчаса С’Лорн в точности знал, почему ополчение западной Флориды оказалось вооружено и подготовлено к войне. Если бы главный колдун Круга продолжал баловаться, как он это делал в молодости, некромантией, он бы обязательно поднял на ноги труп С’Муги и сделал посмертие этого нерадивого наместника мучительнее, чем сам хозяин ада уготовил мертвому адепту. Но мастер С’Лорн лишь пожал плечами. Если Круг прошляпил столь интересный материал, не беда. Пятнадцать или двадцать серых спрутов не спасут Флориду от могущественного Круга. Рано или поздно, потеряв сотню или тысячу лемутов, адепты водрузят над стенами Бухты знамя с Зеленой спиралью, обвивающей стрелу, как это произошло в Мертвой Балке.
— Но история, однако же, поучительная! — сказал чернокнижник, и велел своему помощнику занести ее в анналы.
— Да, и еще, — сказал С’Муга вослед уходящему помощнику. — Передай нашему другу, попивающему вино с моряками и флоридской солдатней, чтобы он после того, как разделается с Хозяином, вернулся в цивилизованные Лантические королевства и примерно наказал всех купцов, которые посещали цирк во Флориде, не поставив нас в известность об этом развлечении. Мастера Тьмы тоже любят знать все о зрелищных видах искусства.
Помощник главного мастера Круга казался страшно напуганным. Удаляясь по тоннелю из пещеры С’Лорна в библиотеку, он молил Вечную Пустоту, чтобы его хозяин не вспомнил, кто именно виновен в том, что Круг толком не знал о том, как образовалась Бухта, и что там творилось.
Мастер С’Муга, наместник во Флориде, частенько забывал присылать подарки помощнику, и он складывал большинство информации в картотеку, не доводя ее до С’Лорна. Теперь испуганный служка решил исправить свой промах. Он записал историю приручения Коней вместе с теми скудными данными, которые уже давно пылились на полках подземной библиотеки. Вот что у него получилось.
Бухта — одно из самых ранних поселений колонистов, находится на острове между рукавами реки, именуемой географами Братства Змеиной. В основном здесь традиционно селились выходцы из Д’Алви и Калины, впрочем, во времена колонизации полуострова эти варварские королевства носили иные имена, канувшие в Великую Пустоту.
Один умный и предприимчивый старейшина отловил в море нескольких кальмаров и осьминогов, дабы внимательнее их изучить как основное оружие дикарей, обитателей топей Центральной Флориды. Набеги этих кочевников сильно беспокоили колонистов в первые годы заселения, и до сих пор мешают научным поискам братства в древнем городе на южной оконечности полуострова.
Однажды в котлован, наполненный соленой водой, где «приморские флоридяне» содержали пленников, по суше приплелся еле живой спрут. По виду он казался самым настоящим верховым животным дикарей Внутренней Флориды. Пока часовые били тревогу и собирали ополчение, спрут прокрался меж перевернутых кверху килем баркасов к котловану, и тут же нырнул в него, окатив сбегающихся на крики дозорных воинов фонтаном теплой воды.
Старейшина во второй раз проявил находчивость. Приглядевшись к творящемуся в «бассейне», он велел своим воинам опустить оружие, и расходиться по домам. Сам же престарелый кораблестроитель примостился у края котлована, по стариковски свесив в прохладную воду уставшие ноги.
Приблудный Конь показался людям едва живым неспроста. Это впечатление производилось спрутом из-за терзавшей его застарелой любовной истомы. Будучи от рождения семилапым и не очень привлекательным для самок своего собственного рода, предпочитавших статных восьмилапых красавцев, данный экземпляр удалился от своего хозяина, идя по следу слабого ментального сигнала, идущего со стороны людского поселения. Дальняя дорога посуху и встреча с лесными хищниками не испугала половозрелого осьминога. Лемут совершил самый настоящий подвиг, лишний раз продемонстрировавший — для любви преград не создала даже Смерть и ее чудовищные последствия.
Кони племени Хвоща давным-давно потеряли всяческую связь со своими морскими предками. Произошло это тысячи лет назад, когда небольшая колония облученных спрутов гигантской волной, вызванной близким падением бомбы, оказалась заброшена в топи.
Понятное дело — затянутой тиной оказалась лишь центральная часть полуострова. Топь не граничила с морем, от соленых брызг торфяники отделяли многие мили суши.