Мужчины резко обернулись. Крошка глухо зарычал. Данкену сначала бросился в глаза грифон, а уж потом он разглядел всадницу… и застыл, пораженный и сбитый с толку. Женщина была одета в кожаный костюм из брюк и куртки; шею облегал белый шарф. В правой руке она сжимала боевой топор, лезвие которого угрожающе посверкивало на солнце.
— Несколько недель подряд, — продолжала женщина ровным голосом, — я следила за этим презренным отшельником и не препятствовала ему воровать овощи, полагая, что иначе он умрет с голоду. Однако я никак не думала, что встречу здесь за этим занятием благородного дворянина.
— Миледи, — ответил Данкен с поклоном, — мы всего лишь помогаем нашему другу собрать урожай капусты. Мы не знали, что огород принадлежит вам.
— Я намеренно старалась не показываться, — сказала женщина, — ибо в здешних местах открывать свое присутствие небезопасно.
— Однако, миледи, вы открыли его.
— Только для того, чтобы уберечь свои скудные припасы. Две-три морковки, кочан-другой капусты — такое я могу допустить, однако решительно возражаю против бессовестного ограбления.
Грифон наклонил голову и скосил на Данкена свой мерцающий, с золотистым отливом глаз. Его передние лапы заканчивались орлиными когтями; орлиная же голова венчала львиное тело, а хвост вместо кисточки оканчивался зловещим жалом. Огромные крылья были сложены таким образом, что между ними как раз мог усесться человек. Существо прищелкнуло клювом и шевельнуло хвостом.
— Не бойтесь, — заметила женщина, обращаясь к Данкену. — Вид у него грозный, а на деле он и мышки не обидит, если я, конечно, ему не прикажу. Он очень старый и потому добрый.
— Мадам, — произнес Данкен, — признаться, мне несколько не по себе. Меня зовут Данкен Стэндиш. Мы с моим спутником, вон тем верзилой, направляемся на юг Британии. С отшельником же Эндрю случай свел нас лишь накануне вечером.
— Данкен Стэндиш из Стэндиш-Хауса?
— Он самый, однако откуда…
— Ваш род известен по всей Британии. Не сочтите за дерзость, но мне кажется, вы выбрали неподходящее время для прогулок по здешним местам.
— А разве пристало путешествовать по ним благородной даме?
— Меня зовут Дианой, — сказала женщина, — и я вовсе не благородная дама, скорее даже наоборот.
— Прошу прощения, господа, — вмешался Эндрю, — но мне представляются весьма сомнительными права леди Дианы на этот огород. Овощи были посажены еще до нашествия Злыдней, которые предали деревню огню и мечу, так что леди Диана никак не может считаться владелицей огорода. Что касается меня, я никогда не утверждал, что сам возделывал землю.
— Сдается мне, мы ведем себя недостойно, — проговорил Данкен.
— Вообще-то он прав, — сказала Диана. — Земля не принадлежит ни мне, ни ему. Мы оба пользуемся ее плодами, только и всего. Меня просто-напросто возмутило то, что нашлись люди, пожелавшие безраздельно завладеть ею.
— Я согласен поделиться, — заявил Эндрю. — Половина мне, половина ей.
— Что ж, — проговорил Данкен, — по крайней мере, честно, хотя и не по-рыцарски.
— Я не рыцарь, — отрезал Эндрю.
— Если отшельник сообщит мне кое-какие сведения, — сказала Диана, — я не стану притязать на капусту, поскольку тогда она уже не понадобится.
Спрыгнув с грифона, Диана приблизилась к мужчинам.
— Какие такие сведения? — буркнул Эндрю. — С чего вы взяли, что я смогу их сообщить?
— Ты местный?
— Ну да, мои предки жили здесь испокон веку.
— Тогда ты должен знать. По слухам, в деревне жил когда-то человек по имени Вульферт. Меня привела сюда молва о нем. Я поселилась в церкви, поскольку она единственная уцелела при пожаре, учиненном Злыднями, и перерыла все приходские книги, но не нашла ничего сколько-нибудь существенного. Похоже, ваши священники, сэр отшельник, пренебрегали своими обязанностями.
— Вульферт? — повторил отшельник. — Вульферт, Вульферт. Когда он умер?
— Лет сто назад, если я не ошибаюсь.
— Святой человек? Мудрец?
— Вполне возможно. На деле он был колдуном.
— Колдуном! — взвыл отшельник и схватился за голову. — Вы уверены?
— Разумеется. В свое время он прославился на всю страну.
— Выходит, он не принадлежал к Святой Церкви?
— Никоим образом.
— Что случилось? — спросил Данкен. — Из-за чего вы так расстроились?
— В святой земле, — пробормотал Эндрю. — Господи Боже! Его похоронили в святой земле! Нечестивца, языческого колдуна! Раз колдун, значит, язычник, верно? Ему даже воздвигли гробницу!