— Я люблю этот дом, — сказал Дункан, — и мне нелегко оставить его.
— Мне тоже нелегко, сын мой, отпускать тебя, потому что ты пойдешь в опаснейшие места, однако я не испытываю большой тревоги, так как ты умеешь управлять собой. И Конрад — сильный спутник.
— Да. Дэниел и Тайни — тоже.
— Его преосвященство в ту ночь сетовал на недостаток прогресса. Он назвал наше общество застойным. Может, оно и так, но я все-таки вижу в этом кое-что хорошее. Будь здесь прогресс, он обязательно проявился бы в вооружении. А всякий прогресс в армии ведет к постоянной войне, потому что любой вождь или занюханный королишка, получив новое оружие, стремится испробовать его на соседе, полагая, что оно даст ему преимущество.
— Все наше оружие, — сказал Дункан, — исторически личное оружие. Каждый человек должен стоять лицом к врагу на расстоянии вытянутой руки. Лишь немного служит на более дальнюю дистанцию — копья и дротики, но они неудобны, так как их нельзя вернуть назад и бросить второй раз. Они, как и праща — дистанционный фактор. Да, пращой трудно пользоваться: оружие неточное, издалека малоопасное.
— Ты прав, — согласился отец. — Такие, как его преосвященство, оплакивают наше положение, но, по моему мнению, нам очень повезло. Мы достигли такой социальной структуры, которая служит нашим целям, и всякая попытка ее изменения может вывести нас из равновесия и принести множество бед, о большей части которых мы и не подозреваем.
Неожиданный холод и дыхание мороза отвлекли Дункана от воспоминаний. Он открыл глаза и увидел лицо духа, если это можно было назвать лицом. Оно больше походило на темный овал крутящегося дыма в белизне капюшона. Никаких черт лица не было, просто дымный водоворот, однако у Дункана было впечатление, что он смотрит прямо в лицо.
— Сэр дух, — резко сказал он, — в ваши намерения входило разбудить меня так неожиданно?
Дух согнулся, и было странно, что он мог согнуться.
— Я хотел спросить вашу светлость. Я сначала спросил отшельника, и он рассердился, потому что не знал, как ответить, хотя как человек святой он мог бы знать. Я спросил вашего высокого спутника, так он только заворчал в ответ. Он был оскорблен, что дух смеет с ним разговаривать. Если бы он думал, что во мне есть какая-нибудь субстанция, он, наверное, протянул бы свои окорокообразные руки и задушил меня. Но меня уже больше не задушишь. Я был вполне достаточно задушен, шея, я думаю, сломалась. Так что теперь я, к счастью, недоступен для подобной низости.
Дункан откинул одеяло и сел.
— Судя по твоему длительному вступлению, твои вопросы необыкновенно важны?
— Для меня — да, — ответил дух.
— Может, и я не смогу на них ответить.
— В таком случае, вы будете не хуже всякого другого.