Мистер Горринг окликнул дворецкого:
Привет, Честер, старина! Найдется у вас в закромах бутылочка виски?
Безусловно. Но мой совет — воздержитесь, сэр.
Мистер Честер, мне нужен не совет, а стакан и бутылка! Если британский лорд решил напиться, так тому и быть! Никакая сила его не остановит, будь то парламентский акт, вражеская армия, ураган или апокалипсис. Я принял решение напиться, и я напьюсь!
Боюсь, сегодня вам не успеть, мистер Горринг.
Бровь мистера Честера чуть заметно дернулась, и он торжественно объявил:
Леди Маргарет Уолтроп ожидает в малой гостиной.
Надо же, какой сюрприз! — деланно удивился Горринг. — Тогда пусть мистер Картрайт идет первым. Представляете, мистер Честер, он ладит с леди Уолтроп лучше меня. Они вместе росли. Малютками их даже купали в одном корыте!
Огаст отступил назад и вознегодовал:
Нет! Все было не так! Нас купали в прелестной ванночке, и Мардж меня чуть не утопила… Но, в конце концов, это чересчур… Эджи! Позволь напомнить, Эджи, она твоя будущая жена!
Ну почему сразу «жена»? Мы всего лишь помолвлены…
Изящная лампа на столе освещала кресло, в котором непринужденно расположилась молодая особа, скрестив ноги на американский манер. Она помешивала в чашке сахар. Если бы Картрайт мог посмотреть на девушку непредвзято, то заметил бы, что ноги у нее стройные и загорелые, фигура — статная и гибкая, а на свежем лице — ни следа пудры или румян. Но у Гасси имелся собственный, особый взгляд на Маргарет Уолтроп: их, всех троих, связывала общая тайна. За прошедшие несколько лет тайна потускнела и усохла до скромных размеров секрета, и оценить разрушительную силу такого знания мистер Картрайт затруднялся.
Аккуратная, коротко стриженная голова Мардж казалась ему похожей на змеиную, а статью она напоминала молодому человеку кобру, собравшую кольца перед решительным броском. Черты лица юной особы были острыми и резкими, а глаза сверкали как рыбья чешуя. Даже серебряная ложечка в ее руках позвякивала о край чашки так, словно хирургический инструментарий болтался в стерилизационном боксе: Маргарет изучала медицину в каком-то американском колледже, доучивалась в Париже и могла бы сделать заметную научную карьеру, выковыривая для взвешивания камни из почек тамошних клошаров. Но своенравная леди жаждала признания на родине, поэтому вернулась в Лондон и некоторое время проработала в муниципальном госпитале — хирургом!
Так что единственная дочь его опекуна, сэра Эндрю Уолтропа, заслуженно считалась особой упрямой и радикальной — мало найдется тех, кто рискнул бы назвать ее «леди». Однако мистер Честер был не робкого десятка:
Еще чашку чая, леди Уолтроп?
Доктор Уолтроп!
Как угодно вашей милости…
Будущий лорд Глэдстоун сразу же поспешил на выручку своему дворецкому, вооружившись открытой белозубой улыбкой, которая приводила в восторг светских хроникеров и кинооператоров, производивших съемку спортивных турниров:
Камрад Маргарет, прекращай угнетать мою прислугу! — мистер Горринг опустился на стул, который ему услужливо придвинул лакей.
Огаст остановился за его мускулистым плечом и очень вежливо уточнил:
Здравствуйте, доктор Уолтроп. Неужели ты получила лицензию?
Мардж бросила на него взгляд, рассыпавшийся пучком электрических разрядов, саркастически скривилась и повернула надменный профиль в сторону дворецкого.
Мистер…э… вы действительно состоите на службе у этих джентльменов?
В настоящий момент — да! — ответствовал мистер Честер.
Тогда мне вас жаль! Возьмите, — Мардж щелкнула замком сумочки и положила на опустевший поднос купюру. — Мистер Горринг придерживается философии всеобщего равенства чаевых, но несколько стеснен в средствах…
Нам платят достаточно, миледи, но все равно — спасибо! Можно разливать чай.
Втягивать прислугу в обсуждение частных финансовых проблем — признак скверного воспитания, такой поступок не заслужил бы одобрения сэра Эндрю, как и большинство выходок его дочери. Единственное, что объясняло, но не оправдывало, ее поведение, — происхождение. Увы, Маргарет появилась на свет в результате мезальянса. Как еще можно назвать брачный союз британского аристократа и американской мисс из семьи богатого дельца? Питсбургский угледобытчик слыл человеком простым, чтобы не сказать вульгарным, и его внучка унаследовала не только твердую руку и выступающий подбородок вкупе с солидными средствами, но и абсолютное презрение к светским условностям.