Песок на садовых дорожках тревожно поскрипывал под его ногами: коттедж покойной леди Делии погружался в темноту, как тонущий корабль в морскую пучину; он забарабанил по двери входа для прислуги кулаком— звук вышел глубоким и гулким; его сердце точно так же колотилось, угрожая расшибиться о ребра.
Миссис Диксис впустила его, сразу же отвернулась, пошла вперед, утирая слезы кухонным полотенцем, и остановилась только в кабинете графини, обвела рукой полки, заполненные романами Дианы Флер-дю-Мар, и снова всхлипнула:
Все в ее книгах правда, мистер Картрайт! Все, от первой до последней строчки. Будь они неладны! Из-за них убили бедную старую леди, я точно знаю. Но зачем, скажите, оно мне надо — такое знание? Сижу одна-одинешенька в потемках, трепещу от ужаса и жду, когда меня пристукнут.
Волосы на затылке Огаста аж зашевелились от дурных предчувствий; он поспешил щелкнуть выключателем — электрический свет разогнал призраков. Миссис Диксис умерила рыдания и высморкалась в уголок полотенца:
Смотрите, я вам сейчас все расскажу, чего я тут откопала, вы же толковый молодой человек и придумаете, как такими вещами распорядиться да не угодить в беду, лучше, чем я. Иначе, мистер Картрайт, нам всем головы посносят и не станут разбирать, что мы знаем, а чего нет!
Кухарка пододвинула к нему томик, происходивший из собрания сочинений Дианы Флер-дю-Мар и озаглавленный «Песнь лесной нимфы» — трогательная история неосмотрительной аристократки, вступившей в любовную связь с человеком из общественных низов, пока ее супруг воевал в Европе.
Любовники встречались в провинциальном отеле «Лесная нимфа». Но вот супруг страстной леди возвратился домой, обреченный на скорую смерть из-за ранений. Мысль об угасающем фамильном дереве подтачивала его здоровье быстрее гноящихся ран, и молодая женщина, чтобы скрасить его угасание, решилась родить дитя от любовника-простолюдина. В свой секрет она посвятила горничную, девушку милую и бойкую. Настолько бойкую, что очень скоро любовник хозяйки стал законным супругом ее служанки. Мучимая угрызениями совести молодая вдова не стала наказывать горничную — отсчитала ей некоторое приданое и даже помогла найти новое место…
Да, так все и было: миссис Горринг не такая, как другие леди. Да и грешно мне ее осуждать — мой покойный супруг уж такой был раскрасавец, какого не во всякой кинокартине увидишь! Как наденет пожарную форму, да как глянет, так прямо сердце в груди замирает. Все верно здесь написано: леди подарила мне в приданое ровно дюжину серебряных ложек и помогла получить место кухарки у покойного графа…
Огаст оторвался от книги:
Но в романе любовник героини — конюх! Возможно, это случайное совпадение?
Куда там, совпадение! — отмахнулась миссис Диксис, принесла и поставила на стол пожелтевшую обувную коробку, набитую документами и фотографиями, выудила листок и разгладила на столе: — Вот смотрите: счет из гостиницы «Лесная нимфа» за пребывание четы Смит, а подпись-то — леди Горринг! С шестнадцатого года тут у старой карги хранится. Вот фото леди на охоте, в гостях у миссис Таффлет, аккурат в четырнадцатом году! Небось сама старая ведьма свидания им устраивала, чтобы потом сподручнее деньги тянуть, — миссис Диксис постучала ногтем по изображению статного молодого человека на заднем плане: — Это мой Диксис — красавец писаный! Хотя выпить любил, за бабами напропалую волочился и в картишки перекинуться тоже был не прочь — ни одного греха мой муженек не пропустил мимо себя, прости его Господь! По молодости он служил именно что грумом у старого графа, а уже потом леди Лидия его вытащила в Лондон и пристроила в пожарные…
Кухарка со вздохом подняла и перевернула коробку, высыпав на крышку бюро целый ворох счетов, документов, снимков, писем, свернутых театральных афиш, билетов, телеграмм, открыток, снимков людей известных и незнакомых, даже детских рисунков. Огаст с интересом развернул ближайший, — по страничке разбегались черные лохматые пауки, намалеванные нетвердой детской рукой! — он поспешил отодвинуть листок.
— Любуетесь, сэр? Таких я нашла пять коробок! Пять! Графиня-покойница любила шикануть: то на воды в Баден-Баден ездила, то в Париж за туалетами — ну к чему это в ее-то годы? Не по средствам она жила, ох не по средствам, такое добром не кончается. Понятное дело, нашелся среди ее персонажей тот, кому надоело платить. Вот он приехал сюда, подкараулил ее и стал окунать старую головой в воду и выспрашивать, где документы, только силенок не рассчитал… — миссис Диксис бросилась к окну и, плотно задернув шторы, продолжала: — Вдруг этот тип бродит около дома и вынюхивает, как проникнуть внутрь! Ведь коли разобраться, что из всех этих свидетельств да к какому роману относится, будешь жить припеваючи, если имеешь такт, ум и скромность…