От неё мы узнали, что мятежники, рассеянные от Аляски до Нижней Калифорнии, в которую здесь попал Сан-Диего, не прекратили свою борьбу, а продолжают изматывать англичан набегами. Партизанская тактика русских и испанцев, так радовавшая корону во время наполеоновских войн, сильно раздражала их здесь и сейчас. Также Эмма рассказывала о некоем Калифорнийском Лисе, загадочном воине, мастерски владеющим шпагой. Он, закрывая лицо чёрной маской, в Анхелесе и окрестностях отравляет англичанам жизнь: то сожжёт здание, в котором хранятся долговые расписки местных крестьян, то освободит пойманных мятежников, которых солдаты гонят на каторжные работы.
Услыхав про него, я подумал, что потихоньку схожу с ума. Потому что этот благородный разбойник никогда не был исторической личностью, а целиком и полностью являлся вымыслом американского писателя.
В один из тех прекрасных дней, когда комендант тюрьмы Джон Локхид уезжал на север по своим делам, мы сидели у зарешёченного окна и спокойно беседовали о войнах, истории Побережья и делились своими взглядами на партизанскую войну. Я горячился, спорил и что-то доказывал, периодически сбиваясь, чтобы не начать приводить примеры из XX века.
-- И знаете, в чём ваша проблема? - выдал я как-то в запале Кускову. - У вас нет цели. Конечной цели мятежа и войны против англичан. Поверьте, как только они добавят к кнуту пряник, ситуация сильно изменится. Те, кто ненавидят британцев сейчас, увидев, что с ними можно договориться, перестанут поддерживать партизан: дворянство, которому начнут давать, а не отбирать земли, купцы, которым снизят пошлины. Вот и всё. Буквально через день мятежники лишатся финансовой поддержки.
Я ненадолго замолчал, переводя дыхание.
-- Так скажите мне, чего вы добиваетесь?
-- Чего добиваюсь я? - улыбнувшись, переспросил старик. - Я хочу всего-навсего выбраться из этого каменного мешка...
-- Бросьте ваши шуточки! Как будто вы, именно вы, капитан Иван Александрович Кусков, человек, который вместе с графом Резановым заложил камни в основании Форт-Росса, не имеете никакого отношения к повстанцам и не поддерживаете с ними связь. Извините, но я вам не поверю.
-- Это да... вы очень проницательны, мой юный друг -- капитан уставился в небольшое окно, глянув на столь близкую и столь недостижимую свободу. - Что же. Я думаю, ничего страшного не будет, если вы узнаете о том, что по всему Побережью готовится крупномасштабное восстание против британцев...
-- Вы уже не боитесь выдавать мне такую важную информацию? Вдруг я всё-таки подсажен англичанами в вашу камеру специально?
-- А вы ничего сделать уже не успеете, -- Кусков был странно безмятежен. Его взгляд застыл где-то там, где за грязными улочками Анхелеса бился о берега Тихий океан.
-- Что вы имеете в виду... -- начал я, но тут дверь в камеру отворилась. Я резко обернулся. На пороге стояла женщина. Та самая англичанка, которая навещала старого капитана.
Я не успел вымолвить и слова, как капитан уже схватил меня за руки. Женщина подошла ко мне, и её тонкая и изящная рука сдавила мою шею. Потом, зафиксировав мою голову, не обращая внимания на хрип, она взглянула мне прямо в глаза. Я застыл как будто загипнотизированный, а она вглядывалась в меня вертикальными зрачками. На миг мне показалось, что вся моя жизнь проносится в мозгу. Но это был только небольшой миг. Рука, сдавливавшая мне горло, ослабла, глаза Эммы стали нормальными. Я закашлялся, и капитан выпустил меня. Упав на пол, я продолжал кашлять. Краем уха я слышал разговор между Иваном Кусковым и этой странной женщиной.
-- Его история -- ложь от первого до последнего слова. Но он не английский шпион. Он абсолютно точно с нами, -- бросила она резко и отрывисто.
-- Послушай, девочка, -- пробормотал Кусков. - Я не понимаю твоих ведьмовских штучек, и что ты там хитришь, но...
-- Просто пойми, Иван, -- она сказала "Иван", а не "Айвен", как бы произнёс любой англичанин. Да и по-русски она говорила очень хорошо и даже лучше, чем я на русском языке той эпохи. - Да, он выдумал свою историю. Но у него есть оправдание. Скажи он правду -- ты бы ему не поверил. И никто бы не поверил. Все бы подумали, что он просто сошёл с ума, и записали бы в дурачки.
-- А тебя ведь это не устраивает, -- она уже обратилась ко мне. - Ты не за этим сюда пришёл, так?
При этих словах по моей спине пробежал холодок. И хоть говорить я по-прежнему не мог, я согласно кивнул.
-- Вот видишь. Он нам поможет.
-- Да куда я денусь, -- прохрипел я с пола.
-- Так что, Иван, будем действовать по твоему плану. Хотя мы с Диего по-прежнему считаем, что бежать должен ты. А его мы вытащим потом, когда всё успокоится.
-- Ты знаешь, девочка, что я уже стар, а тюрьма ещё и подкосила моё здоровье. Я уже не могу бежать быстро, да и вообще велика вероятность, что не дойду.
-- Мы можем сопровождать тебя.
-- Нет. Эмма, не говори глупостей. Это больший риск, чем довериться незнакомцу. Моё лицо слишком известно, а ты, Эмма, и так под подозрением. Да и дон де ла Вега не сможет так долго отсутствовать в Анхелесе, не вызывая подозрений.
-- Погодите, -- я, наконец, поднялся на ноги. - Вы говорите о Диего де ла Веге, сыне Алехандро де ла Веги?
Эмма хищно улыбнулась. В её глазах заблестело некоторое понимание.
-- Мы поговорим о нём и о том, что ты знаешь о Диего, немного позже. Пока же готовься к побегу, раз Иван так настаивает, чтобы бежал ты.
С этими словами госпожа Хэдли скрылась за дверью. После всех этих разговоров мне показалось, что она просто растворилась в воздухе, хотя, конечно, это было не так. Просто тёмно-зелёное платье удачно скрывало эту странную женщину в тенях тюремных застенков. Её материалистический уход был подтверждён звоном золотых монет за дверью, которые перекочевали в карман охранника, после чего засов на двери лязгнул.
***
Как оказалось, желание заговорщиков вытащить из тюрьмы Ивана Кускова имело весьма веские причины. Он держал в своей голове расположение наиболее удобных бухт для заходов кораблей, а также места, где находились тайные склады с оружием, боеприпасами и всем, что было необходимо для ведения настоящей войны против господства британской короны на побережье. Узнав то количество информации, что мне надлежало запомнить, я испугался и уже сам предложил капитану сбежать, опасаясь, что подведу мятежников, не запомнив весь объём столь важной информации.
Однако сам Кусков проигнорировал мои страхи и просто вколотил мне в голову то, что требовалось запомнить и передать лично Кондратию Рылееву. Да, поэт и декабрист, Кондратий Рылеев в настоящее время проживал на Аляске, занимаясь делами Русско-Американской Компании и в то же время подогревая мятеж на оккупированных землях.
Наконец убедившись в том, что я запомнил всё точно, он вернулся к прерванному появлением Эммы разговору.
-- Всё равно сегодня спать не стоит, -- сказал он, продолжая смотреть в окно, где уже догорал закат. - Поговорим чуточку, пока есть время. Мы остановились на том, что восстание не имеет перспектив, потому что нет понятной цели.
-- Да, -- ответил я. - И вот в этом главное проблема. Население недовольно британцами. Но рано или поздно каждый задаст себе вопрос: - а что будет после того, как мы их прогоним? Присоединимся к Российской Империи? Не вариант после выходки царя Александра. Испанская Империя? Она трещит по швам и уже практически не контролирует колонии, в частности Новую Испанию. Достаточно одного сбежавшего со службы офицера, как владения испанской короны станут новой страной.