— Эта вселенская идея звучит не очень-то ободряюще.
— Вселенная сама по себе не та штука, которая может ободрить. Ведь это не вы ее создали себе в удовольствие, не я, не самый первый Кор. Вселенной плевать на ваш комфорт и удобства, Джей. И я надеюсь, что этим не обижу вас, но если обижу, тем хуже, нам тоже плевать на это.
— Что вы хотите этим сказать? В чем ваша ошибка?
— Вы думаете, что это неправда! — вздохнул Ортега.
— И все-таки мы на самом деле решили взять с собой Посла Конфедерации, и нам был нужен некто больший, чем обычный простофиля. К черту все! Если бы нам нужно было только это, Куровски сыграл бы такую роль еще лучше, чем ты. И не думай, что мы не смогли бы его убедить следовать за нами в этом путешествии, стоило нам только захотеть. Но нам не нужен был тип вроде твоего маршала. Вспомни тот день, когда мы приземлились на Олимпии. Помнишь, как Макс и Линда вслушивались в то, что копошится в ваших черепушках. Думаешь, из простого любопытства? Нет, друг мой, они искали кое-что. Они искали тебя… Не понял? Они искали не удовлетворенную настоящим положением вещей личность, кого-то, кто не мог полностью выразить себя в силу условий, в которых вынужден находиться. Человека, способного быстро прогрессировать, что, ты должен это признать, является не слишком частым явлением в Конфедерации. Короче, Макс и Линда искали подопытную морскую свинку. Ты был участником эксперимента, Джей, не подозревая об этом. Если тебя это может утешить, то скажу, что мы считаем данный эксперимент весьма успешным.
Слова Ортеги неприятно поразили Палмера и невольно заставили поежиться.
— О чем это ты говоришь? — не очень уверенно спросил он, хотя хорошо понял смысл сказанного. И знал, что Ортега тоже знает, что он понял.
Ортега согласно кивнул головой, он глядел прямо в глаза Палмеру, подтверждая этим его догадку.
— Мы должны были знать, способны ли люди из Конфедерации к изменениям, способны ли понять и принять как естественную часть человечества таких новых для них людей, какими стали мы, — медленно произнес он. — Для того, чтобы человеческая раса однажды стала единым целым, нужны люди, которые остались бы в стороне от Конфедерации и одновременно не принадлежали бы к Крепости Сол, то есть, с одной стороны, не были бы соларианами, с их достаточно определенным видением мира, с другой, избегли б того тупика, в который неминуемо вела Конфедерация. Такие люди, как ты, Джей. Мостик между нами и остальным человеческим сообществом. Да, органическая Группа — это социальная ячейка будущего. Но людям, всю жизнь проведшим в этой социальной структуре, будет довольно трудно передать организующие такую группу идеи людям со стороны. А люди из Конфедерации, — вспомните себя, — не смогут понять всей насущной необходимости изменения социальной структуры Конфедерации. Вот для этого и нужны такие, как ты, Джей. Мостики. Мостики между прошлым и будущим. Нравится тебе это или нет, но ты уже стал таким, каким мы хотели тебя видеть.
— Я думаю, мне нужно было бы возненавидеть вас, — сказал Палмер. — Но у меня не получается, потому что я стал вас понимать. Мне кажется, даже Крепость Сол стала предметом эксперимента, да? Это все ваш Мак Дей. По-моему, он с вами поступил даже более жестоко, чем вы со мной, потому что он экспериментировал вслепую, сам отчетливо не представляя, куда приведут общество его опыты. Он создал вам условия для необходимого изменения, бросил общество в хаос, из которого можно было выбраться, приняв тысячу различных направлений. Какое из них вы выберете, он не мог ни предвидеть, ни управлять процессом целенаправленно. Так что, вы тоже были подопытными свинками, Рауль, или кроликами, если вам так больше нравится.
Он подмигнул Ортеге. Тот рассмеялся, хлопнув Джея по плечу.
— Согласен. Тем или иным образом, но, в принципе, можно считать, что все человечество является предметом эксперимента. Нашего, Мак Дея или эволюции. Добро пожаловать в “Клуб подопытных свинок”, Джей! Или кроликов? — он вновь засмеялся и протянул собеседнику руку. Джей крепко пожал ее. Ортега обернулся к стойке, выбрал новый напиток и вновь наполнил стаканы.
— Давай выпьем за них, — предложил он, — за тех, что были, есть и будут.
— Если будут, — сказал Палмер, опрокидывая свой бокал. И тут же наполнил снова.
— Теперь мой черед. Еще один тост, — Джей высоко поднял бокал. — За дым Отечества, за родной очаг, где бы он ни находился.
Ортега нахмурился и резко поставил свой бокал на стойку, едва не разбив его.
— Я не буду пить за это!
— Что случилось? Я сказал что-то не так? Но ведь вы возвращаетесь к себе, не так ли? На Землю, в Крепость Сол. Хотел бы я…
— Не надо хотеть! Не хотите, когда вы не знаете, чего вы хотите! Как я желаю не возвращаться никуда. Направляться куда угодно, только не к себе на Землю… Я даже завидую вам, Джей, что у вас нет своего родного дома. Очаг, это место, которое рано или поздно приходится покинуть.
— Но не навсегда же. Или ты имеешь в виду флот Дугла? Но о чем тут сожалеть, если вы сами решили направить атаку “собак” на Крепость. Линго упоминал о наличии какого-то супероружия… Ортега приглушенно выругался.
— Да, конечно, оружие, — сказал он с горечью. — Только никакое это не супер. Ничего в этом роде. Каждая победа имеет свою цену, и чем грандиознее победа, тем дороже она стоит. А иногда приходится платить заранее и еще молиться, чтобы товар был вовремя доставлен. — Он допил свой бокал и вышел из-за стойки.
— Я устал немного. Пойду, пройдусь, посмотрю, все ли в порядке в рубке управления.
И Ортега ушел, оставив Джея в задумчивости перед двумя пустыми бокалами.
Палмер уже привыкал к некоторым странностям своих попутчиков. Но в этот раз необычность их поведения превысила все нормы. Происходило что-то весьма странное и непонятное для него.
Он как раз думал об этом, направляясь из каюты в общий зал. И чем больше он размышлял, тем более убеждался, что происходит нечто из ряда вон выходящее. С каждым днем корабль приближался к Солнцу. Но, вместо того чтобы радоваться этому, что было бы вполне естественно, солариане впадали во все большую меланхолию. Вместо обычного смеха и шуток в кают-компании царила теперь атмосфера смутного беспокойства и напряженности, на лицах чаще можно было увидеть нахмуренные брови или задумчиво-отстраненное выражение, чем улыбку или искрометный взгляд.
Разговоры стали какими-то вялыми, банальными, велись вполголоса и часто неожиданно прерывались без видимой к тому причины…
Чем бы ни было это вызвано, солариане не могли или не хотели разделить это с Палмером. Между ними вставала стена непонимания, и любая инициатива с его стороны преодолеть эту стену натыкалась на вежливые уклончивые ответы.
По известным только им причинам солариане старались что-то скрыть от него.
“Ладно, — подумал он, входя в кают-компанию, — что бы это ни было, ждать осталось недолго. До Земли не более дня полета.”
Стоя у дверей, Джей обвел взглядом помещение. Свет был приглушен, и в зале царил приятный полумрак. Макс и Линда, эта, ставшее в последнее время совершенно неразлучной, пара, сидели на канапе и, по обыкновению, были поглощены своим телепатическим общением. Фран с рассеянным видом листала книгу. Робин стояла рядом с музыкальным центром. Увидев Палмера, она приглашающе кивнула ему головой, включила и села на диван. Палмер пристроился рядом.
Он уже было раскрыл рот, собираясь сказать какую-то банальность, когда раздались первые такты музыки. Звуки не походили ни на что слышанное им ранее. Мелодия быстро переходила от одной темы к другой, перескакивала с одного ритма на другой, без конца меняя стиль. Даже инструменты чередовались в неясной последовательности: сначала звучали обычные струнные, из которых затем остались лишь гитара и банд, потом они внезапно сменились простыми тамбурами с последовавшей следом всей группы ударных, затем вновь флейты и тамбуры, и еще какие-то совершенно незнакомые инструменты.