Зеленая женщина немедленно остановилась, повернулась к опустошителю и, целясь кулаком в морду, прыгнула на него.
Для опустошителя это явилось полной неожиданностью. Он несся на нее во весь опор. И как раз в этот момент взмахнул молотом.
Молот опускался неестественно долго. Он ударился в землю с таким звуком, словно где-то рядом в лесу переломилось дерево.
Боринсон смотрел на происходящее и не верил своим глазам.
Голова чудовища была размером с повозку. В пасти его Боринсон легко уместился бы вместе со своей лошадью. И упади на него эта туша весом в пятнадцать тонн, она просто размазала бы его по земле.
Боринсон заметал, что зеленая женщина перед тем, как нанести удар, сделала рукою какое-то неуловимое причудливое движение, словно маг, рисующий в воздухе руну.
И когда ее кулак достиг цели, это выглядело так, словно вместо руки у нее самой вдруг оказался чудо-молот.
Кристаллические зубы посыпались во все стороны, сверкая на солнце, как водяные брызги. Толстая кожа на морде чудовища лопнула, обнажив кости черепа. Брызнула грязно-синяя, чернильного цвета кровь.
Опустошитель налетел на кулак вильде, словно на каменную стену. Он подлетел кверху футов на восемь, ноги его скрючились, как паучьи лапы, в попытке прикрыть брюхо.
А затем он с глухим стуком шлепнулся замертво.
Боринсон вновь развернулся к вильде, но нужды в этом уже не было. Пэштак все же остался мужчиной, хоть Саффира и лишила его мужского достоинства, и на полной скорости он подскакал в этот момент к зеленой женщине.
Но той было мало просто убить чудовище. К ней мчались еще три его сотоварища, но она вспрыгнула на голову опустошителя, проломила кулаком череп и, зачерпнув пригоршню черного от крови мозга, принялась есть.
Боринсон только разинул рот от удивления. Тут Пэштак подхватил вильде со спины.
Тогда Боринсон развернулся и помчался обратно к Саффире. На скаку он оглянулся, опасаясь, что Пэштак не управится до подхода остальных опустошителей.
Неодолимый не тратил время на любезности. Он держал вильде, как мешок с картошкой. Та не сопротивлялась, занятая пережевыванием своей добычи.
— Сюда! — крикнул он, проезжая мимо Боринсона, и повернул на юго-восток. Боринсон оглянулся. Из-за поворота выбегали еще опустошители, числом более дюжины. Среди них был маг, но даже он не смог бы догнать их сильных лошадей. Предельная скорость у чудовищ была сорок миль в час, да и ту они долго не выдерживали.
— Ты спас меня! — радостно крикнула девочка за спиной Боринсона. — Я знала, что ты придешь за мной!
Она крепко обняла его. Боринсон удивился, поскольку никогда раньше ее не встречал.
— Что ж, тогда ты знала больше, чем я, — иронически сказал он. Всяких фокусников, которые корчили из себя ясновидящих, он терпеть не мог, даже если это были малые дети.
Несколько минут они скакали молча, и Пэштак за это время усадил вильде в седло перед собой. Девочка то и дело выглядывала из-за спины Боринсона, словно не в силах была оторвать взгляд от Саффиры.
Наконец она спросила:
— А где барон Проглот? Он с тобой не поехал?
— Кто? — удивился Боринсон.
— Барон Полл, — пояснила девочка.
— Ха! Надеюсь, что не поехал, — сказал Боринсон. — Если я увижу этого барона, разбросаю все его кишки по дороге.
Девочка потянула его за плащ, попыталась заглянуть в лицо.
— Ты сердишься на него?
— Да нет, просто ненавижу это зло ходячее, — сказал Боринсон.
Девочка посмотрела на него вопросительно, но промолчала.
Тут по небу прокатился какой-то странный звук, похожий на отдаленное шипение. Словно все небеса вздохнули разом. У горизонта разлилось красноватое свечение далекого пожара, заклубился дым.
— Скорее! — крикнул Пэштак, пришпорил коня, и без того летевшего как стрела. — Мой лорд атакует Каррис!
Глава 52
В гуще битвы
Не прошло и часа после неудачной вылазки Радж Ахтена, как замок оказался на грани падения.
Погнавшись за отрядом Радж Ахтена, опустошители одолели дамбу и, прежде чем караульные успели поднять мост, ворвались на западную стену крепости.
Своими чудо-молотами они разбили каменную арку ворот, уничтожив вырезанные на ней руны, связующие землю.
После чего они начали крушить ослабленные стены Карриса с такой легкостью, словно те были сложены из хвороста.
Не прошло и пяти минут, как опустошители снесли башню у ворот и проломили стену, защищавшую двор.
Все, что мог сделать Радж Ахтен — это подтянуть к пролому все свои силы и не пускать чудовищ внутрь. Вскоре у пробоины образовалась гора мертвых тел людей и опустошителей, высотой футов в восемьдесят, которую врагу приходилось преодолевать.
Опустошители карабкались по трупам, оскользаясь в крови, сталкивались друг с другом, грохоча панцирями. И бросались в бой с такой яростью, что всякий, кто осмеливался встать у них на пути, оказывался изрубленным в куски.
Остановить их не могла никакая сила.
За несколько минут у пролома погибла тысяча Неодолимых.
На южную стену лезли опустошители, приплывшие на каменных кораблях. Они залили эту стену кровью. И прежде, чем Неодолимые столкнули их оттуда, погибло не меньше двадцати тысяч простых солдат.
Радж Ахтен с отчаяния поджег несколько башен и постоялых дворов, чтобы пламенем пожарищ подпитать своих измученных пламяплетов и отправить их тоже в бой.
Через десять минут пламяплеты уже стояли на башнях к северу и югу от ворот и бросали в опустошителей, заполонивших дамбу, огненные шары — все, что они могли. Им удалось отогнать врага всего на несколько мгновений.
Затем на дамбу взбежали опустошители с большими плитами сланца в лапах, держа их как щиты, и установили плиты стеной по обеим сторонам дамбы, соорудив таким образом укрытие от огненных шаров.
Часть чудовищ спряталась за ними, а другие принялись швырять огромные камни в стены крепости. Одна башня рухнула, и пламяплет, стоявший на ней, нашел свою смерть в водах озера.
Через пятнадцать минут Радж Ахтен понял, что может потерять Каррис, ибо в сражении принимали участие не только носители клинков, но и сама горная колдунья.
Шесть раз она насылала чары на защитников Карриса. По сути это были приказы — незамысловатые, но потрясающие по силе воздействия.