Однако грянул не гром, а выстрел. Грегуар вздрогнул, как вздрогнули остальные зрители и новые бойцы, выбежавшие на арену. Единственным человеком, который даже не шелохнулся, был Мани, скосивший глаза в ту сторону, откуда послышался выстрел. Даже не повернув головы, он просто замер в ожидании. Снова начался шум, усиленный лаем собак и эхом от выстрела, раскатившимся по горным склонам.
Все взгляды были прикованы к Жану-Франсуа де Моранжьясу, который держал пистолет в поднятой вверх единственной руке. От горячего, только что выстрелившего ствола, рассеиваясь, поднимался дым.
– Вы что, развлекаться сюда пришли? – крикнул он, обращаясь к толпе.
А граф, его отец, стоявший позади него, добавил:
– Если это так, то проваливайте туда, откуда пришли! А если не разойдетесь, то люди капитана вам помогут!
На выжженной солнцем поляне воцарилось гнетущее молчание и стали слышны только неясные шорохи. Собакам потребовалось чуть больше времени, чем людям и коням, чтобы успокоиться. «Ополченцы» оттащили к своей компании тех, кто лежал на земле без движения, и сгрудились вокруг них. Они не желали уходить прочь, а потому не стали продолжать выяснять отношения с «дикарем», подстрекая других людей. Казалось, они тут же забыли о случившемся и, смешавшись с толпой, стали смеяться и дурачиться как ни в чем не бывало.
Когда дым от выстрела улетучился, Жан-Франсуа де Моранжьяс ловко перезарядил свой пистолет одной рукой, почти не глядя на него. Он пристально смотрел на Грегуара, Тома и Мани, который спокойно присоединился к шевалье и молодому маркизу, пройдя через толпу, боязливо расступившуюся перед ним. Внимательный взгляд графа остановился на Грегуаре.
– Отличный бой, – приблизившись к нему, сказал Жан-Франсуа. – Ваш слуга замечательно умеет драться. Должен признать, что его манера ведения боя дьявольски эффективна. Если бы не задача, стоящая перед нами, я бы не стал вмешиваться, и ваш слуга, я уверен, вышел бы победителем.
– Это не слуга, – ответил Грегуар. – Это Мани. Он свободный человек и добровольно сопровождает меня. Но в одном вы правы: он здорово проучил этих наглых задир.
Шевалье посмотрел на оружие, с которым ловко управлялся Жан-Франсуа.
– Хорошее оружие, не правда ли? – улыбнулся граф. – Усовершенствованная модель «шарльвилля» Королевской мануфактуры, которую оружейник специально изготовил для меня. Обратите внимание на развернутый замок под стволом.
Он явно гордился своим оружием, которое вполне этого заслуживало, и стал объяснять действие замка и принцип стрельбы. Жан-Франсуа подробно рассказал, что порох взрывается от искры, исходящей от кремня, как только она попадает на полку замка, а его крышка отталкивается держателем кремня, «петушиным клювом».
На самом деле ни Грегуар, ни тем более Тома и остальные никогда не видели такого оружия, оснащенного развернутым замком, который, как разъяснил его владелец, обеспечивает лучшую сохранность пороха и защищает глаза стрелка при выстреле. Шевалье не часто видел пули такого калибра и формы, как та, которую Жан-Франсуа извлек из сумочки, висящей у него на плече, и с удовольствием продемонстрировал окружающим, прежде чем зарядить ее в пистолет, предварительно набив его порохом из бумажного патрона.
– Вы боитесь оборотней? – спросил Грегуар.
– Не особо, но мне больше нравится пользоваться серебряными пулями, да и к пистолету они подходят лучше. Я люблю ставить подпись под каждым своим выстрелом, в душе я охотник. Правда, эта страсть уже принесла мне много неприятностей.
– Но скажите, что с вами случилось?
– А вам обо мне еще не рассказывали?
Жан-Франсуа посмотрел на него лукаво, даже с некоторой хитрецой, но при этом сохранил на лице суровое выражение, и потому понять причину его веселья было трудно.
– А должны были рассказать? – спросил Грегуар.
И Тома д'Апше вдруг почувствовал вину, понимая, что ему следовало заранее объяснить шевалье, но он, как всегда, вечно все забывает, и в этом заключается его главное несчастье.
– Ну зачем же говорить о неприятностях? – сквозь зубы выдохнул Жан-Франсуа. И, закрепив положение «петушиного клюва» своего усовершенствованного «шарльвилля», он поднял глаза на Грегуара. – Чтобы рассчитывать на серьезную добычу, мне, как охотнику, понадобится еще одна серебряная пуля, и я уже записал ее в свои расходы. И что бы там ни говорили священники, наши или прочие, я являюсь живым доказательством того, что гангрена молитвами не лечится.