– Неправда, – возразила она, разрывая бумажный патрон дрожащими пальцами. – По-моему, вы, наоборот, очень довольны вашим ударом.
– Вы очень мило смотритесь, когда заряжаете ружье. Словно настоящий артиллерист.
– Вы еще и смеетесь!
– Нет, Марианна, уверяю вас.
Он был совершенно искренен. Наконец она подняла на него глаза.
– Зачем вы так поступили со мной? – спросила девушка, как будто обвиняя его в тяжком грехе.
– Как я поступил с вами, Марианна? Если я что-то и сделал, то только по отношению к волку. И я об этом не жалею.
– Но, может быть, это был Зверь!
Он выдержал взгляд девушки, читая в зеленых глазах Марианны абсолютную уверенность в том, что ее лишили мрачной и ужасной привилегии. Грегуар видел, что в этих глазах прячется желание не просто победить огромного волка, разъяренного и опасного, но того, кого все искренне принимали за Зверя. И еще он понял, что если эта девушка сейчас дрожала, то не от страха встретиться лицом к лицу с монстром, а оттого, что она промахнулась…
– Я не думаю, Марианна, – заверил ее Грегуар совершенно серьезным тоном. – Это был обычный волк. Просто волк.
– Просто волк, из-за которого мы потеряли целый день. Нам больше нечего ждать здесь, и мы можем возвращаться в лагерь.
Она сделала вид, что не заметила движения Грегуара, который хотел помочь ей взобраться в седло, и поскользнулась на камне, прежде чем вставить ногу в стремя. Они тронулись в путь. Марианна покинула руины через ту же брешь в стене, через которую сюда въехала. Сделав с десяток шагов, она остановилась, чтобы их подождать, но даже не повернула головы в их сторону.
Грегуар посмотрел на Мани и встретился с ним взглядом. Индеец поднес руку к груди, приложил ее к сердцу и склонил голову в знак благодарности.
Грегуар вздохнул и, не проронив ни слова, покачал головой.
Если огромный серый волк не попал в число жертв этой охоты, то его товарищам повезло меньше: они валялись на земле с пробитыми пулями головами и сломанными челюстями.
На грязной траве в два ряда лежали ободранные туши, выставленные напоказ как достижение изнурительной охоты. А рядом с ними стояли крестьяне, сбившись в маленькие кучки по два или три человека и возбужденно переговариваясь. Они знали, что тем, кто не вернулся в лагерь, премии не достанется. Для «ополченцев» и прочих охотников это тоже был трудный день, и они не щадили ни пуль, если им было позволено держать в руках огнестрельное оружие, ни своих сил, если приходилось орудовать железными когтями, настигая лесных разбойников, лежавших теперь здесь после расправы. Все преследователи, участвовавшие в охоте, собрались на опушке, где им разрешили разбить лагерь и разжечь костры, чтобы они могли переночевать, прежде чем отправиться на новые задания или же продолжить бродяжничать по городам и весям.
Двадцать четыре волка. Три самца, десяток самок, а остальные – годовалые волчата.
Над горными склонами Обрака пошел дождь, как будто небо плакало от жалости к этим двадцати четырем убитым волкам. Черные рваные тучи кружили по небу, влекомые завихрениями высоких ветров, и не знали, то ли им свернуться в комки, то ли разбежаться по небу и покинуть это злополучное место. Волы, запряженные в телеги, ждали своих хозяев. До сих пор не расседланные лошади стояли вдоль веревки, протянутой между изгородью из серого бука. И только люди, облаченные в красную униформу и кожаные ботинки, молча подходили к рядам жертв и вновь уходили. Они едва не падали от усталости, а на их мундирах, словно для того, чтобы немного подбодрить солдат, поблескивали пуговицы, отражая случайно упавший на них солнечный лучик.
Несколько драгунов, выполняя приказ, четко прозвучавший в вечернем воздухе, разобрали большой шатер. Остальные сбились в кучу у подножия склона, испещренного бороздами от колес телег, готовящихся к отъезду. Они отдыхали, курили, жевали табак и беседовали, поглядывая на стоявших неподалеку лошадей.
Едва добравшись до лагеря, Марианна де Моранжьяс тут же покинула его, кивнув на прощание Грегуару. Она объехала вокруг шатра, который разбирали драгуны сворачивая ткань в рулоны, и, не спускаясь с лошади, уже через несколько минут в сопровождении двух солдат направилась к дороге. Откуда-то появился Тома д'Апше. Его сияющая улыбка тут же исчезла, когда он увидел знаки, которые подавали ему Грегуар и Мани.
Индеец сидел на корточках на самом краю лагеря. Он ушел туда, как только прислуга начала заниматься волчьими тушами, складывая их на телегу, которую привезли с задней площадки лагеря. Он сидел, повернувшись спиной к этому зрелищу, чтобы не видеть, как на поляне раскладывают трупы волков, и не слышать восторженных криков победителей.