– А это тебе сувенир от меня…
Глава 11
Но чтобы помнить о Сильвии, Грегуару не понадобились никакие сувениры: он еще несколько дней провел в борделе.
С Марианной он увиделся только спустя четыре дня после того злополучного и смутно запомнившегося ужина в замке. Несмотря на все свои усилия, Грегуар так и не смог восстановить в памяти картину «тотемного» вечера и вспомнить некоторые подробности, после чего ему пришлось покинуть графский замок и отправиться на другой праздник. Однако он не решился спрашивать об этом у своих спутников, а те, похоже, не испытывали желания рассказать ему о происшедшем. Если же в разговоре и упоминалось об этом вечере, то маркиз и Мани лишь загадочно отводили глаза и, улыбались, явно не собираясь ничего обсуждать.
Он встретился с девушкой при обстоятельствах, показавшихся ему неуместными для того, чтобы помириться с ней. Все, что Грегуару удалось добиться, – это получить от нее обещание увидеться с ним через две недели но не ранее. Марианна сообщила, что ее мать уедет на некоторое время в Париж, а отец – на лечение в Лангонь. О своем брате она не сказала ни слова.
Однако шевалье оставался в борделе не только для того, чтобы проводить все свое время в страстных объятиях итальянки… Он посвящал ей лишь несколько часов в день.
Тома д'Апше, покинувший заведение мадам Тесьер в первое же утро, вернулся к себе домой. После этого он несколько раз ездил в Менд и Сент-Шели, туда и обратно. Он рассказал своему деду, жаждавшему знать все об охоте на Зверя, о том, что удалось найти в горах шевалье и его «товарищу» и какие следы были обнаружены на снегу. На самом деле именно «товарищ» посвятил поискам почти все свое время, покинув бордель ранним утром, почти ночью, и возвратившись туда вечером. А затем индеец и вовсе уехал из города: он проводил все время в лесу, где иногда передвигался не только верхом, но и пешим ходом. Шевалье сопровождал могиканина всего два раза, а Тома д'Апше – во время первой поездки.
За эти дни земля полностью покрылась снегом, и кое-где уже возвышались огромные сугробы. Иногда ветер поднимал легкие, дрожащие на ветру хлопья, и тогда среди вьюги невозможно было определить, где кончается земля и начинается небо. А если ветры, приходившие издалека, не несли с собой снега, небо так низко нависало над землей, что на нем едва можно было различить тяжелые слоистые облака.
Зверя снова видели в Лажу, но об этом случае предпочитали пока молчать.
За двадцать лье отсюда, в окрестностях Шолхака, он на днях убил ребенка, и его следы тянулись от крестьянского дома до самого леса. Казалось, он как будто знал, что ему нечего бояться, и потому так близко подошел к жилью человека. Следы Зверя заметно отличались от следов собак на ферме, игравших и бегавших там все утро. Собаки, поджав хвосты, отказывались идти по следам, оставленным Зверем, и в конце концов их замело снегом.
Мани вернулся из Шолхака и при встрече с шевалье отрицательно покачал головой. Когда же Грегуар обратился к нему с уточнениями, индеец уверенно сказал:
– Это не волк.
Аббат Сардис вдохновенно читал с кафедры воскресную проповедь, по поводу которой на глазах изумленного Тома Грегуар де Фронсак метал громы и молнии. Святой отец призывал своих овец вспомнить слова, которые Господь вложил в уста Моисея: «Я пришел к вам, подобно медведице, у которой похитили медвежат! Я поглощу ваших детей, подобно льву, и вспорю им животы! Я нашлю на вас злобного Зверя, который поглотит вас и вашу паству и превратит ваши сады в пустыню».
– Аминь, – прорычал Грегуар. – Вот как приписывают дьяволу то, что выгодно приписать ему.
– Дьяволу? – удивилась Сильвия.
– Рабле.
– Ах, Рабле! – ответила она, открыв рот от восхищения.
И когда Грегуар ретушировал краски на портрете, а затем наносил штриховку грифелем и дышал в маленькую металлическую трубочку, которая одним концом была опущена во флакон, он отметил по себя, что идет уже четвертый день и грифель пересох. Вздохнув, шевалье положил рисунок в папку и поехал к замку графа де Моранжьяс.
Утро только начиналось. Вместе с ним ехал Мани, а также Тома, который провел эту ночь в своей любимой розовой комнате в компании красотки Армелины.
Не успели они пройти и половины пути, как в серых сумерках послышался набат. Всадники замедлили ход, придержав своих лошадей, но по пути так и не встретили никого, кто мог бы сказать им, по ком звонит колокол. Прибыв в замок, они увидели во дворе возмущенных крестьян, приехавших сюда с собаками на большой повозке. В эту группу, собравшуюся на графском подворье, также входили драгуны под командованием сварливого офицера и несколько дворян, прибывших на своих лошадях. Как им сообщили, мсье Жан-Франсуа, сын графа, уехал еще до. рассвета, и теперь солдаты и небольшой отряд добровольцев сбились толпой у дверей в ожидании приказа. Граф де Моранжьяс, который чуть ранее присоединился к этим людям, рассказал им, что произошло ночью на склонах Муше, когда выпал первый снег. Стадо коз нашли накануне неподалеку от дома их владельца, на границе Фулейра. Ни одно животное не пропало: ни альпийские козы, ни насмерть перепуганная собака. Но зато пропали два ребенка – брат и сестра, которые приглядывали за стадом.