Когда лай усиливался, эхо от него отскакивало от одной стены огромного зала к другой. Толпа людей, колышущаяся в полумраке, разбавленном светом от коптящих факелов, была охвачена неистовой яростью.
Крики трех десятков человек сливались в оглушительный рев. Пьяницы и обжоры, обнажившие свои зубы в одинаково исступленном оскале, собрались в этом зале, среди разорванных манекенов, предназначенных для боев и дрессировки, и взирали на арену, где на специальных стойках висели веревки, собачьи поводки и ошейники. В мерцающем свете это вытянутое помещение с выложенными из камня стенами и высоким, в два человеческих роста, потолком было похоже на тюрьму. Четыре мастифа, возбужденные нетерпеливым криком разгоряченных людей, рычали, задыхаясь, и изо всех сил рвались с цепей, вкрученных в стены и протянутых крест-накрест по диагонали. Собаки пытались наброситься друг на друга и падали на спину или на бок, а затем вновь быстро вскакивали. На зацементированной части одной из стен была закреплена огромная решетка. Свет пламени отражался на прутьях, на оружии, развешанном на стенах, на железных когтях, которыми, словно дикари, трясли некоторые из представителей этой банды.
В помощниках также значились несколько пастухов и крестьян – людей, живущих в горах, которых легко можно было узнать по сдержанным жестам и отрешенным, будто окаменевшим, лицам. Некоторые из них, возможно, выпив слишком много вина, ушли в себя, другие же смотрели на представление с участием собак с неодобрением. Среди них находился и Жан Шастель, который с суровым видом опирался на палку, спрятав глаза под широкими полями шляпы, надвинутой на лоб. Его взгляд, устремленный на крупных ночных бабочек, свидетельствовал о равнодушии к собачьим боям и бьющимся в истерике зрителям. Время от времени Шастель начинал беспокойно искать глазами свою дочь. Он переводил взгляд с одной женщины на другую, в первую очередь обращая внимание на простолюдинок с распущенными волосами. Все они, как и многие мужчины, с нетерпением ожидали, когда же поднимется решетка.
Но пока решетка стояла на месте.
Внезапно из глубины клетки раздался четкий громкий голос, обладатель которого потребовал тишины и спокойствия, повторив свою просьбу несколько раз. Затем он принялся стучать по прутьям решетки, и шум постепенно стих, не считая нескольких возгласов и пьяного смешка. Невидимый в темноте мужчина приказал, чтобы на собак-убийц надели намордники, увели их с арены и поместили в клетки.
Когда присутствующим сообщили, что сегодня ночью не будет боев, но зато предстоит настоящая охота, снова послышались крики, но тон их был уже другим.
Чтобы успокоить собак, пришлось бросить им куски мяса, причем некоторые из этих кусков были не чем иным, как трупами других собак, которые выходили на арену раньше и потерпели поражение.
Люди постепенно покидали зал, за исключением псарей, которые ждали, когда они смогут снять цепи, сдерживающие собак-убийц, и увести животных в их клетки, дав команду голосом. Когда за псарями закрылись железные двери, решетка стала медленно подниматься и из темноты появился Зверь. Спрыгнув с арены, он бросился в зал и исчез за единственной открытой дверью.
Вслед за ним из клетки вышел человек в маске волка и поклонился.
Они прибыли поздно утром и работали без отдыха, делая то, что должны были делать, пока не заметили, что вечер превратился в смутный отголосок дня.
Луна окрашивала невероятной белизной облака, проплывающие время от времени по небу, и дрожащую листву на деревьях. Лунное сияние разливалось по земле, освещая резные листья папоротника, корни деревьев и троих мужчин, сидящих у костра. Посреди небольшой площадки, расчищенной от травы, тлели угли, и, когда налетал легкий порыв ветра, дым от костра клонился немного вправо, постепенно растворяясь в воздухе. Мани пояснил, что огонь не отпугнет Зверя, а скорее наоборот, приведет к ним, когда его погонят волки. Сказав это, он подбросил в костер сухих веток.
Тома подождал, пока разгорится пламя, и поставил на камни у края костра котелок с водой, предназначенной для чая. Сжав губы и как бы собираясь с силами, маркиз д'Апше устало произнес:
– Значит, его пригонят сюда волки.
По его тону невозможно было понять, говорит ли он это утвердительно, будучи уверенный в том, что так и будет, или же скрывает иронию и сомнение…