– Достойный ответ… на что? – перебил ее Грегуар.
– На их реакцию, которая, поверь, не заставит себя ждать. Вы с Мани разворошили осиное гнездо. К тому же ты исчез. Сейчас, когда они разоблачены, им придется заметать следы.
– И именно из-за этого может пострадать Марианна.
– Успокойся, дорогой. Отдыхай.
– А как же ты? – выпалил Грегуар. – На кого работаешь ты? На секретную службу короля?
– Те, на кого я работаю, – размеренно произнесла Сильвия, – платят мне достаточно, чтобы никто и никогда о них не узнал.
– А… А я?
Грегуар не услышал, что ответила ему женщина и ответила ли она вообще. Он упал на подушки, как будто подхваченный медленным водоворотом, и выронил бокал. Остатки вина вылились, и на белой ночной сорочке, прямо напротив сердца, появилось красное пятно.
Сильвия посмотрела на Фронсака, и ее лицо, словно исказившись от боли, стало жестким. Она склонилась над ним, прикоснувшись бледными губами к его губам.
– Дорогой… – глухо, почти не разжимая губ, прошептала женщина.
Ее голос был мягким, но, обращаясь к нему, она не требовала ответа.
Сильвия поднесла к своему лицу черный, как ночь, лакированный ноготь, чтобы вытереть слезу, застрявшую в ресницах, но та успела скатиться по ее щеке.
Глава 17
Приблизительно через час после обеда – точнее, после того часа, когда должны подавать обед, который не состоялся, поскольку этот день походил скорее на слишком затянувшееся утро, – Марианна узнала о смерти Грегуара. По правде сказать, для нее это не было большой неожиданностью.
Слушая человека, принесшего ей эту ужасную весть, эту беду, которую ее душа не могла принять, девушка чувствовала, как у нее кружится голова и земля уходит из-под ног. Казалось, что стены библиотеки, уставленные книгами, поплыли вокруг нее, а перед глазами замелькали кожаные переплеты. Она ненавидела этих ужасных людей с их сочувствующими лицами, исполненными жалости и буквально раздувающимися от сопереживания, потому что знала: в любую минуту они готовы наброситься на нее. Наверняка еще час назад они обсуждали между собой, кто из них должен сообщить ей эту печальную новость.
Именно из-за них она держала себя в руках, чтобы не опуститься в бездну, готовую разверзнуться перед ней прямо под навощенным паркетом. Марианна с трудом подавила желание разбить с помощью первого попавшегося под руку предмета – вот хотя бы этого массивного серебряного подсвечника на мраморной подставке, что стоял на столе, о край которого она облокотилась: из него вышел бы вполне подходящий кастет, – бледное лицо священника (кому же, как не ему, поручили выполнить столь безрадостную миссию). Но сначала лучше проткнуть этим подсвечником горло Сардиса. Такая перспектива ей нравилась. Она вселяла в нее надежду. Почему из всех присутствующих выбрали именно Сардиса? Почему не интенданта Лаффонта? Или ее брата Жана-Франсуа? Потому что аббата, который все это время так стращал ее свободными парижскими нравами Грегуара, распирало от радости, которую он тщательно скрывал. С первого вечера, когда они встретились с шевалье, в душе этого ханжи за христианским сочувствием и милосердием, которое так и сочилось из каждой его поры, таились ненависть и злоба. Чуть позже ей вдруг пришло в голову, что весть о смерти Грегуара могла оказаться неправдой.
– Моя милая… – проворковала графиня.
Марианна остановила ее движением руки. Графиня замерла.
– Что ж, – дерзко прошептала девушка, – вы говорите, что мсье Фронсак мертв, отец мой?
Сардис кивнул.
– И теперь вы собрались здесь с самого утра для того, чтобы помолиться за спасение его души? Для этого вы все сюда приходите по очереди? И нарушаете мой распорядок дня… Не даете мне видеться с мамой, когда я хочу. Заперли меня тут на все утро вместе с горничной. Мне, между прочим, было очень страшно сидеть здесь одной в полном неведении. Я боялась, что это мой отец во время отдыха скончался.
Мать-графиня повернулась к аббату и остальным гостям и очень грустно, как бы прося прощения за то, что она так спокойно восприняла вспышку своей дочери, – хотя в этом она, пожалуй, была права, – произнесла:
– Простите Марианну, она совсем потеряла голову от горя. Она так страдает из-за…
– Не берите на себя труд, мама, объяснять, отчего я страдаю. Значит, шевалье де Фронсак мертв. И как же это произошло? Кто его убил?
– Страна, – ответил Жан-Франсуа.
Она выдержала его немигающий взгляд, затем резко отвела глаза и посмотрела на королевского интенданта, который поспешил пояснить: