Наконец они доехали до развилки, и Леонс остановил своего лошака. Приор, читавший молитвы, может быть, для того чтобы забыть свой тайный ужас, также удержал своего лошака.
— Дядюшка, — сказал молодой человек озадаченно, — я думал, что мы наконец доехали до креста святого Павла, но я ошибся… Мы, без сомнения, проехали крест, не заметив его… Вы знаете место, где мы находимся? Я не помню, чтобы бывал здесь раньше…
— И я также, дитя мое, — отвечал приор испуганным голосом. — Святая Дева, уж не заблудились ли мы?
— Похоже на то, дядюшка. В таком случае мне хотелось бы добраться до вершины горы. Там должно быть еще светло. Не пойти ли нам по этой дороге, которая, кажется, ведет на вершину Монадьерской горы? Если передо мной будет открытое пространство, я сумею отыскать замок.
— Поручаю себя вам, мой милый, — робко отвечал Бонавантюр. — Сознаюсь, что в эту минуту ваши советы будут лучше моих… Надеюсь, — прибавил он, пытаясь шутить, — что так будет не всегда.
Сам Леонс, казалось, еще раздумывал, когда среди тишины раздался отдаленный звук рога.
— Сюда, дядюшка, сюда, — вскричал Леонс. — Там есть люди! К тому же мы доберемся до горы и точно узнаем дорогу… Итак, в путь, не надо, чтобы ночь застигла нас в этой непроходимой чаще.
Приор бесстрастно повиновался; но ожидание Леонса было обмануто. Новая дорога сначала как будто поднималась вверх, но затем круто шла вниз, в ту лесистую глубину, которую они хотели обогнуть.
Заблудившиеся путешественники должны были опять остановиться, чтобы держать совет. Во время этой короткой остановки рог трубил снова, но на этот раз с противоположной стороны.
— Непонятно, — сказал бенедиктинец с беспокойством, — теперь этот звук раздался справа от нас, а ранее я слышал его как будто слева…
— В горах порой создаются странные акустические эффекты, — отвечал Леонс, задумавшись, — расположение местности и этот густой туман могут создавать необыкновенные иллюзии; человек, держащий рог, без сомнения, находится не там, где нам кажется. Мы слышим его то здесь, то там, а он, может быть, находится в двухстах шагах перед нами.
— В таком случае, дитя мое, почему бы не попробовать позвать его к нам на помощь?
— Попробуем, дядюшка.
Они громко крикнули несколько раз и замолчали, надеясь услышать ответ на свой призыв о помощи. Но крики их были как будто поглощены этой тяжелой, неподвижной темнотой. Отдаленное эхо, как бы играя, повторило отзвуки их голосов, и все смолкло.
Приор решительно отказался от власти, предоставляя своему молодому спутнику самому принимать решение, что им теперь делать.
— Куда же мы двинемся, Леонс? — спросил он.
— Право, дядюшка, я не знаю; мне кажется, однако, будто я вижу следы животных на земле. Может быть, эта дорога ведет к какому-нибудь жилищу… Будем продолжать путь…
— Хорошо, — сказал Бонавантюр, — какой бы путь не избрали мы, Господь видит его перед собой…
Эта настойчивость путешественников скоро получила свою награду. Дорога пошла в гору, а воздух стал не таким влажным. Хотя деревья все еще образовывали свод над головами всадников, однако становилось светлее, а звуки рога слышались ближе. Они начали уже думать, что вскоре выйдут из затруднительного и, может быть, даже опасного положения, в котором они находились, когда неожиданный случай превратил их неопределенные опасения в обоснованный страх.
Они неторопливо ехали в гору, когда из непроходимой чащи на некотором расстоянии от них раздался пронзительный вой. Лошаки остановились как вкопанные, подняв уши и дрожа всем телом, как делают робкие животные, чувствующие приближение хищного зверя.
Приор и племянник переглянулись.
— Жеводанский зверь, — сказал бенедиктинец, побледнев, — да простит нам Господь наши согрешения… Мы погибли!
Леонс стал искать глазами предмет, который он мог бы применить в качестве оружия. Едва ли хлыст мог серьезно испугать такого опасного противника, который возвещал о себе столь ужасными звуками.
— Ободритесь, дядюшка, — сказал Леонс. — Волк, если это действительно он, может быть, не осмелится напасть на двух всадников… Если б у меня была хотя бы хорошая дубина…