Королева Хейрин кивнула.
— Быть по сему.
Она обернулась и принялась спокойно отдавать приказания своим рыцарям.
— Что делать копьеносцам и пехоте? — спросила Эрин Коннел. — Они могут нам чем-нибудь помочь?
Габорн вновь покачал головой. Посылать против опустошителей пехоту не имело никакого смысла.
— Велите им оставаться за Барренской стеной. Пусть защищают ее, если подойдут опустошители.
Скалбейн повел своих воинов направо. Тысяча рыцарей поскакала неровным строем вниз на равнину, огибая Холм костей с западной стороны.
На скаку они начали петь. В такт их низким голосам стучали копыта и бряцало оружие.
Вопреки приказу Габорна, отряд Скалбейна ринулся прямо на ближайших опустошителей числом около полудюжины. Затрещали копья, ударяясь в панцири, и, поразив врагов, рыцари развернулись и не торопясь поехали дальше.
Отвлекающий маневр удался на славу. Равнина перед Каррисом была изрыта странными норами со скошенными входами. Вся местность и без того кишела опустошителями, но тут из-под земли стали выскакивать еще сотни чудовищ. И в мгновение ока за отрядом Скалбейна бросилось в погоню около двух тысяч опустошителей.
Воины Габорна начали кричать, потрясая оружием.
— Хорошо сделано! — довольно подтвердила королева Хейрин.
Отряду Скалбейна, как чувствовал Габорн, особая опасность не грозила. Они сделали много, но риск в этом был небольшой.
Теперь Габорн кивнул сэру Лангли, посылая его отряд налево.
Лангли тоже объезжал Холм костей не торопясь, только с другой стороны. Но его людей окружала пелена. Габорн знал, что Лангли угрожает куда большая опасность, чем Скалбейну.
Когда отряд приблизился к холму, колдунья подняла посох к небу и заревела. Рев ее разнесся под облаками подобно раскату грома.
Черный ветер сорвался с вершины холма, рыцари Лангли с криками развернули лошадей и помчались на восток, к озеру, пытаясь убежать от злых чар. На доспехах их играли красные отблески пожара, бушевавшего в Каррисе. В погоню за ними бросились еще сотни опустошителей.
Ветер настиг людей на берегу, они внезапно закричали. И стали валиться с лошадей, словно выбитые из седла. Габорн не мог понять, почему.
Он находился слишком далеко, и на него эти чары не оказали никакого воздействия. Тем временем опустошители догнали отряд.
«Вставайте, — мысленно прокричал Габорн. — Сражайтесь, иначе погибнете!»
Через какое-то бесконечно долгое мгновение Лангли заставил себя вскочить обратно в седло и с криком погнал коня на юг. Несколько десятков рыцарей последовало его примеру, но остальные так и не смогли собраться с силами. Лошади, оставшиеся без седоков, разбежались.
Тридцать конников бросились на опустошителей с копьями и сразу потеряли около дюжины человек. Уцелевшие поскакали по берегу озера на север, опустошители бросились за ними.
Отвлекающие маневры принесли ожидаемый результат. Возле дамбы чудовища отступили, опасаясь нападения на свои фланги, и защитники Карриса смогли немного перевести дух. Огромное полчище устремилось на юг за Скалбейном.
К облегчению Габорна, северный склон Холма костей остался на время почти без защиты. Возле него можно было насчитать всего около сотни опустошителей, правда, это был отнюдь не пустяк — особенно когда за их спинами стояла сама горная колдунья.
На то, чтобы нанести удар, у Габорна были считанные секунды.
Глава 57
В отравленной долине
— К атаке! — прокричал Габорн. — Строиться колесом! В один ряд! Внимание! — он помахал рукой, показывая, что выстраивать колесо следует слева направо.
Колесо, или круг рыцарей, как его порой называли, еще в древние времена было признано самым эффективным построением для атаки на опустошителей.
Вместо того чтобы скакать строем вперед, как это делалось в сражениях с людьми, рыцари ехали по большому кругу, одновременно приближаясь к противнику. Край круга щетинился копьями, и вперед под углом к вражескому строю постоянно выезжали свежие Всадники.
В схватке с опустошителями очень важны были скорость атаки и знание, куда ударить. Те, кому уже приходилось с ними сражаться, учили Габорна, как нанести чудовищу копьем смертельный удар и самому остаться при этом в живых.
Важнее всего была скорость. Сильная лошадь делала в час от сорока до восьмидесяти миль. Бить наугад при такой скорости было очень опасно, ибо рыцарь мог переломать себе все кости.
Приемы боя, которые подходили для человека, не годились для опустошителя. Чудовища эти были намного крупнее.
При лобовой атаке, кроме того, рыцарь рисковал потерять копье и оказаться безоружным в самой гуще врага.
Следовательно, атаковать надо было иначе — скакать параллельно строю опустошителей и, нанеся быстрый удар, сразу отступать. Как учил Гередон Сильварреста еще много веков назад, при ударе копьем воин должен был наклоняться в сторону чудища так, чтобы после не налететь на него самому. При наклоне надо было целить в «заветный треугольник» на голове опустошителя — место размером с ладонь человека, где сходились три костяные пластинки. Такое же место имелось в верхнем нёбе опустошителя, и, если чудовище открывало рот, попасть в него было несложно.
Держа копье под надлежащим углом, рыцарь мог одним спокойным и мощным толчком вогнать его в мозг опустошителя.
Построение колесом давало копьеносцам возможность ехать с достаточной скоростью, чтобы опустошители не могли за ними уследить. В то же время при таком строе промахнувшийся воин успевал уйти от ответного удара, и даже если он терял лошадь, выезжавший следом Всадник прикрывал его, помогая убежать.
Габорн пришпорил коня. И помчался вниз, в долину.
К Холму костей он подъехал в полном одиночестве. За его сильным конем не в состоянии был угнаться никто из рыцарей.
«Берегись», — прошептала Земля. Габорн вздрогнул. Он привык предупреждать об опасности других и не ждал услышать предупреждение сам.
Он оглянулся. Оставленный позади холм почернел от нахлынувшей массы лордов и рыцарей. Они мчались вперед с песней, на щитах их играли огни Карриса.
Эрин Коннел выкрикивала боевой клич. Рядом с нею скакал Селинор Андерс, чуть поодаль подгоняла коня королева Хейрин. Чародей Биннесман ехал с бледным от ужаса лицом. Из-под арки ворот Барренской стены выливалась потоком конница Габорна.
А впереди ждал Холм костей, обнесенный коконом. Из кокона кое-где выбивались концы белых нитей, похожие на обрывки паутины. Изуродованные, изрытые склоны холма походили на руины.
Из расщелин в земле внезапно выскочили носители клинков, предупрежденные впередистоящими, и взобрались на кокон, как на крепостную стену. Маги под их защитой продолжали свою ужасную работу.
Вся долина перед Холмом костей была затянута густым, тяжелым ржавым дымом. Дым разъедал глаза. Габорн сморгнул слезы, посмотрел на призрачные огоньки, мерцавшие за коконом.
Вдохнул дым и сморщился. В ту же секунду его охватило полное изнеможение. Желудок скрутило, к горлу подступила тошнота. По лбу заструился пот, все тело напряглось.
Габорн промчался мимо носителя клинка, тот завертелся, вскинул чудо-молот, но опоздал. Габорн увернулся от удара и подумал, что если бы не дары, взятые в замке Гроверман, он был бы уже мертв.
Он услышал треск сзади — в незащищенный бок чудовища вонзилось чье-то смертоносное копье.
То королева Хейрин Рыжая открыла свой счет.
Скакун нес Габорна вперед, к мерзкой руне, но сам Габорн держался из последних сил. За треть мили от Холма костей он придержал коня и вцепился в луку седла.
По склонам холма навстречу ему сбегали опустошители.
Подъехать ближе Габорн не мог. Зловонная дымка лежала здесь над землей толстым одеялом, и вони этой не выдержал бы ни один человек на свете. Все тело его болело, каждый мускул дрожал. Пот лил с него градом. Габорн покачнулся и выпал из седла.
Сама земля горела под ним; она была горяча, как раскаленная сковорода. Габорн скорчился, не в силах вздохнуть.