Из раны заструился ихор.
По слухам, опустошители не имели собственного запаха, они всего лишь имитировали запахи того, что их окружало.
Но сейчас Аверан, от ужаса прилипшая к балке, неожиданно поняла, что от зеленой женщины пахнет опустошителем.
Аромат ихора разлился по всему помещению, жирный и сладкий. Аверан не ела несколько дней. Овощи ее не насытили, и девочка думала, что ей хочется мяса.
Сейчас же рот ее наполнился слюной, как у изголодавшегося человека, который раздобыл наконец корку хлеба.
Вот что было ей нужно, вот чего она на самом деле жаждала.
Аверан заторопилась вниз, не в силах более усидеть на месте. Ей было очень страшно, но запах крови опустошителя притягивал с такой силой, что устоять она не могла и знала, что никогда уже не устоит перед этим соблазном.
Опустошители. Они были необходимой для нее пищей. Но, в отличие от зеленой женщины, сама убивать их Аверан не умела.
Спустившись с балки, она подбежала к трупу чудовища.
«Избавитель от Зла, Праведный Разрушитель» — так звали зеленую женщину. Теперь понятно, что именно она призвана разрушать.
Поняла Аверан также кое-что и о себе. В ее жилах текла теперь кровь зеленой женщины, и они стали схожими по своей природе.
И она уступила отчаянному желанию — забралась на голову опустошителя и начала рвать руками сладкое, теплое, сочное мясо и жадно поедать его.
— М-м-м… м-м-м, — замурлыкала зеленая женщина. — Кровь — да.
— Кровь — да, — согласилась Аверан, запихивая мясо в рот.
Она слышала, что опустошители поедают своих умерших сородичей. При этом к ним переходит магия и сила мертвых, и старики, которые пережили и съели многих своих соплеменников, становятся самыми могущественными колдунами и самыми доблестными воинами.
Наконец-то она нашла подходящую пищу, такую пищу, от которой кровь быстрее потекла по жилам. И с каждой секундой она чувствовала себя все лучше.
«Я не должна этого делать, — сказала себе девочка. — Люди не едят опустошителей. Людей от этого стошнило бы. Я ведь не опустошитель».
Но при этом она ела и благодарила земные силы за такой подарок.
Глава 36
Стрельба в темноте
Услышав, что трубят сигнал сбора, Миррима воспряла духом. Ей хотелось поскорее отправиться в дорогу. Везти теперь с собой надо было только двух щенков, и мысль о скачке при луне будоражила кровь.
Она быстро оседлала свою лошадь, взялась за коня Иом. Щенки носились по конюшне, обнюхивая стойла и ловя друг друга за хвост.
Только Миррима взнуздала и покрыла коня попоной, как вошел Джурим.
— Не беспокойтесь, — сказал он со своим сильным тайфанским акцентом. — Ее величество не поедет сегодня ночью, задержится до утра.
— До рассвета? — переспросила Миррима. — Еще шесть часов!
— Нет, — ответил Джурим. — На рассвете она позавтракает, потом возьмет дары у своих щенков. Она не хочет везти их с собою, а лошадь у нее резвая, войско догнать сумеет.
Иом и Миррима выбирали щенков одновременно. Миррима подумала, что ей, наверное, тоже стоит по примеру Иом взять на рассвете дары у оставшейся парочки. Лучше сделать это до поездки. Иом права — поскачи она во Флидс с четырьмя щенками в седельной сумке, завтра весь Рофехаван будет знать, что она собирается стать «лордом-волком».
Сама мысль об ожидании была Мирриме ненавистна. Вчера она ждала Иом и едва не поплатилась за это жизнью.
Но уехать одной нельзя. Королеву должна сопровождать женщина, а Иом пока считает ее своей Дамой Чести, что бы там Миррима ни планировала для себя в будущем.
— Очень хорошо, — сказала Миррима, поклявшись про себя, что ночь эту даром не потратит. Возьмет лук и поупражняется в стрельбе.
Она вынула лук из футляра, подхватила щенков и направилась было к двери, но тут в конюшню вошел Габорн.
Она учуяла его еще до того, как увидела, и то, что она учуяла, было ужасно — тошнотворное зловоние, от которого ей захотелось завыть.
Запах заполонил все пространство, ощущение было такое, словно к ней приближается сама смерть. В глазах потемнело, голова закружилась.
Миррима выронила и лук, и щенков. И испуганно вскричала:
— Уйдите! Уйдите отсюда!
Щенки залаяли, спрятались в пустом стойле и начали жалобно выть.
Миррима присела, скорчилась на полу, закрыв голову руками. Ей казалось, что у нее болит каждый нерв.
— Уйдите, господин мой! — закричала она. — Пожалуйста, уйдите!
Габорн остановился в дверях и посмотрел на нее встревожено.
— Что такое? — спросил он. — Что я сделал? Вы не заболели?
— Пожалуйста! — снова вскричала Миррима, озираясь по сторонам и не видя никакой возможности убежать. Конюшня была не простая. Здесь содержались сильные лошади, которых тщательно охраняли. Один вход, возле него — стражники. — Не подходите! От вас пахнет смертью!
Габорн хмуро посмотрел на нее, так же хмуро улыбнулся.
— Вы теперь «лорд-волк»?
Миррима только кивнула, задыхаясь, не в силах вымолвить слова.
Габорн опустил руку в карман и вынул темно-зеленый листок лопатообразной формы.
— Вы почуяли запах кендыря, только и всего. Я нашел его на улице.
Запах стал сильнее в пятьдесят раз, и ужас, который он внушал Мирриме, обжег ее раскаленным железом. Содрогнувшись всем телом, она снова закричала и отвернулась к стене.
— Пожалуйста, милорд, — взмолилась, — пожалуйста…
Она видела листок, понимала, что его природные свойства усилились от прикосновения Короля Земли. Сознавала, что источником ее ужаса и страдания был всего лишь этот несчастный листочек.
Но никакое понимание не помогало. Она взяла дар чутья у собаки, а тот страх, который запах растения вызывал у псов, объяснить и преодолеть было невозможно.
Габорн отступил за дверь. Только он вышел из конюшни, как Миррима подхватила скулящих щенков и стрелой выбежала наружу.
Габорн был уже на другой стороне улицы, выкладывал страшный листок из кармана.
— Я подумал, что он может отгонять Радж Ахтена с его убийцами, — сказал он. — Сожалею, но мне в голову не пришло, что точно так же он подействует и на вас с герцогом Гроверманом.
— Боюсь, он будет защищать вас от меня и от вашей жены.
Габорн кивнул.
— Благодарю за предупреждение. Я смою с себя этот запах и переоденусь, так что, когда мы встретимся в следующий раз, мое присутствие не будет для вас таким невыносимым.
— Вы оказываете мне честь, ваше величество, — сказала Миррима, вспомнив наконец о вежливости.
— За все приходится платить, — сказал Габорн. — Пусть ваши дары вам хорошо послужат.
Только минут через двадцать Миррима оправилась и перестала дрожать. Она взяла лук и отправилась на поиски стрельбища, каковое обнаружила в лугах позади Герцогской башни.
Щенки весело резвились рядом с нею в зеленой траве.
На северной стороне луга возвышалась крутая земляная насыпь, перед которой были установлены соломенные чучела.
Разглядывая их, Миррима отсчитала восемьдесят шагов. У нее было всего три притупленных учебных стрелы. Остальные — боевые.
Натянула лук, купленный два дня назад. Ей нравилось ощущение гладкости промасленного дерева под рукой, его упругости. То была не детская игрушка, выточенная из вяза или ясеня. Настоящий боевой тисовый лук, имевший, по словам сэра Хосвелла, верное соотношение в своем строении красной сердцевины и белой заболони. Он был выше самой Мирримы на шесть дюймов, и натягивать его было нелегко.
Сэр Хосвелл преподал ей основные правила ухода за оружием — его следовало беречь от сырости, чтобы дерево не деформировалось, и не оставлять надолго в натянутом положении.
Он показал ей, как правильно покрывать дерево лаком, втирая его глубоко в волокна круговыми движениями сначала по часовой стрелке, потом — против. Научил пользоваться воском для тетивы.
Натянув тетиву, Миррима проверила, просохла ли она за день. Лук побывал в воде, и девушка опасалась за последствия.
На зарубках, где тетива крепилась к крыльям лука, были приклеены смесью березовой смолы и угольной пыли пластинки из коровьего рога. Они предохраняли дерево от проникновения влаги в тех случаях, когда крыло касалось сырой земли, и сэр Хосвелл предупредил девушку, что их следует раза два в год высушивать над огнем и пропитывать льняным маслом. Лучше всего, говорил он, не допускать, чтобы концы лука подолгу прикасались к земле. Миррима ощупала роговые пластинки, дабы убедиться, что они сухие.