В пересчёте на человеческий возраст Анье было около пятнадцати лет. При всех её знаниях, она всё еще обладала душой наивной девочки. Теперь её простодушное поведение стало мне более понятным.
Тем временем, Анья продолжала рассказ:
— Жестокие враги, возможно, несколько ожесточили нас самих. Поэтому солнечные эльфы никому не доверяют и рьяно защищают свои границы. У нас и так отняли слишком многое. Но несправедливо называть нас кровожадными и вероломными! Мы защищаем то, что нам дорого, но не начинали войны!
Я внимательно выслушал рассказ Аньи, но сочувствием к солнечным эльфам не проникся. Все эти стремления к миру, нежелание сражаться и вечные отступления вызвали у меня лишь презрение. После того, что я слышал о солнечных эльфах, я ожидал куда более впечатляющих историй.
Анья, неправильно истолковав моё молчание, воскликнула:
— Ты мне не веришь? Меркопт, солнечные эльфы — создания Света! Магия Света — это наша сущность! Мы просто не способны творить зло!
— Я тебе верю. Кому, как не солнечному эльфу, знать правду об Онрилл-Этиле.
— Тогда почему у тебя было такое странное выражение лица?
— Просто такие солнечные эльфы, какими их описала мне ты, выглядят слабаками.
Анья захлопала глазами и внезапно рассмеялась.
— Понятно, — отсмеявшись, произнесла она. — Как забавно! Я стараюсь как можно лучше описать все достоинства моего народа, но для тебя их миролюбие и благородство — это слабость. Ты совсем иначе смотришь на мир. Во всём хорошем видишь слабость.
— А разве это не так? Их принципы мешают их выживанию. Рассуждения о морали и благородстве не помогут им защитить дом. Любой здравомыслящий правитель давно бы отказался от этих глупостей ради спасения народа.
— Меркопт, ты не прав! Тогда мы ничем не отличались бы от людей.
— Тогда вы, возможно, действительно бы правили миром.
— Мы бы залили его кровью, превратив в Меканну. Мёртвую пустыню, как ты её называешь. Знаешь, как появилась эта гиблая земля, по которой мы сейчас путешествуем? Она — результат нашего первого сражения с катаронцами, единственного выигранного нами сражения. Вот каким мы бы правили миром, поступай солнечные эльфы так, как считаешь правильным ты.
Ну и что, Фальция выглядит почти так же. Однако, я понял, что этот спор никуда не приведёт, и сменил тему:
— Если вам подвластна такая мощь, как же вас захватили в плен?
Анья поникла.
— Вдали от онриллов мы слабеем.
— Ваша магия зависит от деревьев? Что за боги наделили вас такой странной силой?
— Мы не поклоняемся богам. Наша сила — целиком наша заслуга. И отвечаем за последствия её применения тоже только мы.
Я не мог в это поверить. Просто не мог! Каждому народу помогают высшие силы: боги, полубоги, демоны, духи. Моя способность контролировать тёмные потоки целиком зависит от воли Слепого Жнеца. А тут — такая независимость!
— То есть, ни катаронские Сёстры, ни духи лесных эльфов вам не покровительствуют?
Анья покачала головой.
— А Хранители Светил?
Эльфийка фыркнула:
— Они всего лишь люди, хоть и довольно могущественные.
— Но… кто же вас создал?
— Наши предки сами связали души с онриллами, и это сделало их сильнее. Свои знания и способности они передали потомкам.
Я надолго замолчал. Если солнечным эльфам под силу такое, отчего же они пядь за пядью уступали землю катаронцам? Неужели правда из-за этих странных принципов и боязни сотворить ещё одну Мёртвую Пустыню? Позже я узнал, что онриллы, дающие солнечным эльфам силу, делали их уязвимыми. Если погибал эльф — умирало и связанное с ним дерево, и наоборот. Солдаты Катарона быстро поняли суть этой связи, и белоствольные деревья запылали по всей линии фронта. Катаронцы не думали ни о благородстве, ни о красоте. Не поддавались слабостям. Потому и побеждали.
Были у нас и менее напряжённые разговоры. Однажды мне пришла в голову идея, как удивить и порадовать Анью. Я знал, где хранились отнятые у пленников вещи. Всё ценное, конечно, забрали наши лидеры, но остальное мог взять любой некромант. Эльфийские сумки, расшитые золотой нитью, резко выделялись среди людских котомок. Взяв несколько, я принёс их в свой фургон и вручил Анье.
Она удивилась. Потянула было за тесёмку, но сразу отдёрнула руку.
— Это вещи моих друзей, — пробормотала она. — Зачем ты их принёс?
— Хотел сделать тебе приятное. Думал, ты найдёшь здесь что-нибудь милое сердцу.
Идея с эльфийскими вещами уже перестала казаться мне замечательной. Я привык думать об остальных солнечных эльфах как о безликих пленниках, но для Аньи-то они были не чужими. И мой подарок, вопреки желанию, вызвал у неё тоску.
Как я понял, лишь из вежливости Анья улыбнулась и взяла сумки. Развязала тесёмки и начала перебирать вещи. Сначала механически, но потом, похоже, увлеклась. Она покрутила в руках белый простенький гребень и с благоговением произнесла:
— Он из онрилла.
Гребень Анья отложила в сторону. Затем туда же положила приглянувшуюся ей книгу, белый шерстяной плащ. С интересом пощупав маленький мешочек и понюхав его содержимое, Анья улыбнулась уже искренне.
— Меркопт, пожалуйста, принеси горячей воды.
Я выполнил её просьбу и уже через десять минут вернулся с чайником кипятка. Анья высыпала полмешочка в воду, и по фургону распространился приятный аромат.
— Что это такое?
— Травяной чай.
Я с волнением вдыхал новый для меня запах. Чай, подаваемый в Фальции, не шёл ни в какое сравнение с этим букетом ароматов. На лице Аньи застыло мечтательное выражение, взгляд её устремился вдаль, сквозь стены мрачного фургона.
— Словно я вернулась домой. Мне кажется, я уже вечность здесь в заключении.
Она вновь посмотрела на эльфийские вещи, и глаза её наполнились печалью.
— Как они там, Меркопт?
Мне следовало предвидеть, по какому руслу пойдёт разговор. Анья смотрела на меня с мольбой, а я молчал, боясь ранить её правдой.
— Пусти меня к ним. Я бы хотела их увидеть, поговорить.
— Не стоит этого делать.
— Но можно?
— Я тебе не позволю.
— Пожалуйста, Меркопт.
— Даже не уговаривай.
Анья поникла. Молча, она разлила по кружкам чай и вручила одну из них мне. Чувствуя необходимость объясниться, я произнёс:
— Это для твоего же блага.
— Скажи мне, что с ними.
Я вздохнул.
— Ты и сама должна догадываться.
— Я хочу услышать от тебя.
— Некоторые умерли. Остальные на грани безумия от отчаяния.
Анья снова обратилась ко мне с мольбой:
— Позволь мне увидеться с ними. Пожалуйста, Меркопт.
— Это принесёт тебе только страдания. Я этого не хочу.
— Меркопт…
— Я и так истязаю тебя каждый день! Не заставляй меня причинять тебе ещё больше боли!
Она захлопала глазами и покорно кивнула.
— Хорошо. Больше не буду.
Я пригубил чай, проникшись его необыкновенным, освежающим вкусом. Анья пила, робко поглядывая на меня.
— Я не разговаривала тут ни с кем, кроме тебя и твоего вампира. Боюсь, я скоро забуду, как выглядят солнечные эльфы. Это сводит меня с ума.
Я напрягся.
— Вайрис разговаривал с тобой? О чём?
Анья пожала плечами:
— Он изо всех сил старался выглядеть дружелюбным. Вёл себя вежливо и ласково, совсем не так, как ты вначале. Поэтому я была рада его видеть. Вампир расспрашивал меня о солнечных эльфах, чем они отличаются от лесных, каковы особенности нашей магии. Онриллы его очень заинтересовали. Почему, кстати, он больше не приходит?
— Мы поссорились. Он не причинял тебе вреда?
— Нет.
— Хорошо.
Меня беспокоило любопытство Вайриса. Стоило ожидать, что он не удержится порасспрашивать Анью.
— Сюда в фургон он не приходил?