Нет, Стасу не было стыдно! Эта акция, хотя она и не шла ни в какое сравнение с тем моральным унижением, стала для него неким знаковым поступком. За годы новомодного беспредела он навидался всякого. И он и жена жить хотели, как все, сейчас, сиюминутно, и не ждать, когда крепкий кирпичный дом по месту прописки Стаса сломают как «хрущебку». Домик-то был расположен совсем близко к новостройке «Москва-Сити». Слухи по этому поводу ходили самые горячие. Вот-вот снесут или надстроят это строение, так выгодно расположившееся к престижному месту напрочь выбивали из голов здравый смысл. В самой двухкомнатной квартире Стаса его бывшая благоверная яростно сопротивлялась перспективе совместного проживания с ним и иногородней женой.
Стас прекрасно знал истинные причины её абсолютного неприятия такой возможности. Женщина она была свободолюбивая и даже в годы совместного супружества неоднократно уличалась им в попытках расширить рамки своих отношений с противоположным полом. Ширококостная, с характерным маршевым шагом, – грудь вперёд, руки по швам – она недаром среди тесной приятельской компании получила кликуху «солдафонша». И потому ей совсем не улыбалось ущемить свою свободу в общении с милым её сердцу мужским контингентом присутствием столь нежелательной помехи в лице бывшего мужа с какой-то там приблудной, сожительницей.
Какие только прецеденты она ни обещала создать ему, даже в случае его одиночного проживания на своих законных метрах! Тут была и безудержная фантазия по поводу её избиений Стасом в пьяном виде, дай бог ей только учуять соответствующие пары от него! Впору Стасу, для проживания по месту прописки, нужно было становиться отъявленным трезвенником. Впрочем, при её изобретательности и поистине врожденной простонародной хитрованской жилке, она спокойно соорудила бы необходимые доказательства, будь он даже вообще без желудка.
А что стоили её усилия по отысканию в бывшем муженьке целого сонма пороков! В списке было всё: и приставания к малолетней дочери, (вот такой монстр был Стас!), и подделки документов, и кражи госимущества, и бесконечные измены, несмотря на то, что Стасу не то, что изменять, дышать было некогда, работая одновременно на трёх работах. Конечно, его, измождённого напряженными трудовыми сутками, можно было брать тёпленьким. Но, слава богу, вся местная власть, начиная с участкового и кончая начальником милиции вкупе с участковым судьёй, бегали от неё, как чёрт от ладана, заваленные её бесконечными письменными кляузами. Даже сам начальник милиции во время очередного рандеву развёл руками и в качестве совета сказал: «Бежать тебе, парень, оттуда надо! Баба она, видать, стервозная, так что если взялась за тебя, подловит на фиге с маслом, и глазом не моргнёшь!»…
Натерпелся Стас от неё, намаялся, хаживая по присутственным местам, доказывая, что он не верблюд. В конце концов он оставил место морального избиения навсегда, перейдя по совету бывалого начальника к вечному скитанию по зимним и летним квартирам.
Но жить-то хотелось сейчас, немедленно! Стас с женой, понимая, что годы пролетают, как «скуренные сигареты», не могли удержаться от того, чтобы не приобретать некоторую мебель, утварь и десяток-другой книг в пополнение своей обширной библиотеки. Хотя всё это и доставляло им гигантские хлопоты и заботы при очередной смене жилья, но отказаться от имущества они не могли.
Привычная обстановка, которую они воспроизводили в мельчайших подробностях с предыдущей квартиры, давала им хоть какую-то возможность чувствовать себя на какое-то время устроенными, окружить себя, словно коконом, обжитым интерьером. Это рождало в них иллюзию одного и того же места обитания. А переезды, – ну, что ж, наверное, это была неизбежная яма судьбы, в которую, хочешь – не хочешь, а попадаешь в жизни с фатальной неизбежностью. Это был их крест, их искупление положенного процента жизненных тягостей.
Измотанная бесконечными переездами, неустроенностью, невозможностью найти работу из-за отсутствия регистрации, жена, впадая в истерику, никак не могла понять, почему муженёк мирится с таким положением. Он же устал ей доказывать, что квартира, где он прописан, не подлежит размену из-за невозможности разделить лицевой счёт. И маленькая кухонька, и совмещённый санузел вкупе со смежными комнатами, словно насмешливым миражом в его мнимом обладании квадратными метрами и пропиской были отмечены штампом в паспорте. После нескольких попыток договориться с «солдафоншей» по-хорошему, после её издевательских отказов и неизбежных судебных дел, Стас смирился с потерей квартиры и больше никогда не разговаривал на эту тему. На все увещевания, ежедневные стенания жены он только, отмалчиваясь, мрачнел и вздыхал…