Бросив кухонное орудие преступления на прежнее место, Василий увесисто похлопал Тамару по бледным щекам. Жена брата прерывисто задышала, но глаза остались закрытыми. Веки не подрагивали – значит, она не симулировала.
Твердым и быстрым шагом Василий прошел на кухню и зачерпнул из ведра ковшик воды. Импровизированный холодный душ не заставил долго ждать результата. Тамара со стоном поднялась на ноги, вытирая со лба струйки воды, стекавшие с ее роскошных рыжих волос. Блуждающий, еще плохо осмысленный взгляд женщины остановился на восковом лице скрючившегося на полу Михаила.
– Да уж, милая! – тяжко вздохнул Василий, разливая водку в две стопки, – Нехорошо вышло. Наглушняк ведь ты моего брательника вмазала. Что теперь делать будем? Э? – обернулся к новоиспеченной вдове. Кажется, мокроты на ее лице сильно прибавилось – капало уже не только с волос, но и из сразу покрасневших глаз. Только бабской истерики ему сейчас не хватало! Если Тамарка сдуру запаникует – весь его хитрый план может накрыться к чертям собачьим.
Насильно всунул в занемевшие ледяные пальцы женщины стопку с «Экстрой»:
– Выпей-ка давай! Махом полегчает! Ты не боись, я тебя в беде не брошу. Не таковский! Помогу уйти от ответственности. Все сварганим по уму, комар носа не подточит! Слушай сюда, милая. Раз уж все так получилось, то сделаем вот что...
Посвятив в свой план безвольно кивавшую, как китайский болванчик, Тамарку, Василий распорядился:
– Тащи сюда одежку какую-никакую. И на ноги что-нибудь.
Как незрячая, натыкаясь на стены, женщина безмолвно ушла в соседнюю комнату. Донесшийся оттуда скрип выдвигаемых и задвигаемых ящиков комода рассеял сомнения Василия в том, что она поняла его верно.
Намеревался поначалу раздеть Михаила только до трусов, но на том оказались голубые плавки, которые в зоне носить считалось западло. Менты могут обратить внимание на эту мелкую, но весьма странную деталь, никак не вязавшуюся с серьезной лагерной репутацией Ягоды.
Преодолевая брезгливость, Василий стянул с брата атрибут нижнего белья и полностью переодел труп в свою спецовку, включая сюда и сапоги с телогрейкой, принесенные из сеней. Мрачно полюбовавшись на полученный результат – двойника, во всем идентичного зеку-поселенцу, Василий, как истинный мастер, добавил еще один очень существенный штрих – сунул в потайной карман поменявшей хозяина телогрейки свой финский нож с нацарапанным на медном шарике рукоятки именем «Васек».
Тамара копалась в комоде так долго, что Василию пришлось основательно приложиться губами к водочной бутылке, чтоб вконец не озябнуть в своем голом виде. Надеть на себя снятый с Михаила свитер он посчитал просто-напросто неприличным. Западло то бишь.
Наконец появилась Тамара, снабдив его необходимой амуницией – рубашкой, джемпером, джинсами и кроссовками мужа. Все вещи были новые, должно быть, выходная сменка покойного. Неразношенные тесноватые кроссовки чуток жали, но Василий этого даже не заметил, спеша завершить начатое до восхода солнца.
Времени оставалось в обрез. Небо на востоке уже понемногу начинало бледнеть, скоро все петухи станут наперебой приветствовать нарождающееся утро.
Уже через десять минут трактор Василия, деловито урча, выехал за околицу деревни на дорогу, ведущую к мосту. Недавний владелец трактора был тут же – лежал на дне тесной кабины. Машину безбожно потряхивало на колдобинах, так как Василий, не зажигая из осторожности фары, ехал напрямки. Но на сей раз Михаил безмолвствовал, нисколько не возмущаясь бездорожьем и некачественными рессорами.
Когда Василий сбрасывал тело с моста, ему вдруг показалось, что брат дышит. Хотел было пощупать его сердечную мышцу, но тут же передумал, хрипло чертыхнувшись:
– Нет уж, старшой! Карты розданы – надо играть! – И столкнул брата с железнодорожных путей на крутую насыпь.
Все вышло, как он и рассчитывал. Прокатившись по хрустящему гравию насыпи, тело сорвалось вниз и глухо шмякнулось на валуны под мостом.