Цыган представился Бароном, а узнав, что сосед по столику из Душанбе, тут же, без лишних слов предложил ему доставлять в Екатеринбург опий по цене двенадцать «лимонов» за кило. Джамиль, решив пока не посвящать нового знакомого в то, что он уже привез пять килограммов, промолчал. Барон, видно, неправильно истолковав молчание, добавил:
– Могу десять зараз взять. Прикинь – дело стоящее. Если решишься и доставишь груз – шепни любому здешнему официанту. Я махом нарисуюсь. Меня тут каждая собака знает. По рукам, брат Джамик?
Уклонившись от прямого ответа, Джамиль заказал новую бутылку шампанского и перевел разговор на женщин. Благо их в «Космосе» было предостаточно. Доступных и красивых, но шибко дорогих – сто долларов за час нахально требуют. Вперед причем. Подозрительны и недоверчивы, как, наверно, все здесь на Урале. «Богатый город, все с жиру бесятся, – подумал Джамиль. – У нас в Душанбе проститутки поскромнее. За десятку баксов любую можно на всю ночь взять».
Барон создает впечатление делового и серьезного партнера. С ним бизнес не только станет прибыльнее, но и вдвое увеличатся объемы продаж. Если в следующий раз пригнать сразу десять кило, то наварится аж сто двадцать миллионов! Десять – крестьянам, собирающим для него маковое молочко, а сто десять – чистая прибыль! Даже, пожалуй, можно будет и голодранцу Ахмету что-то отстегнуть, чтоб перестал коситься на хозяина с плохо скрываемой злобной завистью...
Немного жаль терять проверенного постоянного клиента. Но Монах сам должен понимать, что прибыль превыше товарищеских отношений. Мужик он не промах, найдет себе другого поставщика по старой цене, раз новая не устраивает. Хотя вчера Монах взял все же весь товар с наценкой по два «лимона» за каждое кило. Чуть полноватые губы Джамиля растянула довольная улыбка. Десять «лишних» миллионов, как с куста! Чтобы укрепить свое радостное настроение, Джамиль стал вспоминать удачную вчерашнюю сделку во всех деталях.
Монах появился в квартире в полдень, как и было условлено заранее по телефону.
– Привет, джигит! Чего смурной такой? Хотя не говори. Я уж догадался. Небось своей любимой бараниной объелся. Верно? – снисходительно усмехнулся гость, проходя в комнату.
– Нет. Дело в другом, – искусно-ловко изобразив на загорелом лице искреннюю печаль, Джамиль уселся на диван и сложил пальцы «домиком». – Видишь ли, уважаемый, я вынужден отказаться от сделки.
– Как так?! – не сдержал эмоций Монах. – Неужто «груз» спалился? Вот досада!
– С товаром все в порядке, – успокоил Джамиль. – Просто у меня появились более выгодные предложения.
– Но так дела не делаются! – сразу посуровел Монах. – Обязан был заранее цынкануть! У меня же договор с реализаторами! Нынче я должен им товар предоставить!
– Ничем помочь не могу, – неискренне вздохнул таджик, искоса наблюдая за гостем. – Бизнес есть бизнес. Мне двенадцать тысяч за грамм дают... Сам должен понимать, уважаемый господин Монах.
– С тобой все ясно! – гость вынул пачку «Родопи» и несколько минут задумчиво курил, как-то странно и по-новому разглядывая хозяина. – Ладушки! Как качество?
– Высший сорт, без дураков! Сбор исключительно только с белого мака! – облегченно заулыбался Джамиль, теребя от волнения свою «чеховскую» бородку. – Засветить?
– Действуй.
Джамиль, покряхтывая от усердия, выудил из-под дивана чемодан. Откинув крышку, продемонстрировал содержимое. Среди одежды и целой коллекции пакетиков с цветными французскими презервативами беспорядочно ютились десять завернутых в фольгу катышков по пятьсот полновесных граммов каждый.
Монах, зная на опыте аккуратность Джамиля, «товар» никогда не перевешивал. Просто взял, как обычно, один из «мячиков» и, понюхав, лизнул сырец, очень похожий визуально на банальную коровью жвачку.
– Ништяк! – похвалил покупатель, заворачивая черный «мячик» обратно в фольгу. – Ты меня припер к стенке, джигит. Вынужден взять по двенадцать. Кстати, твоя новая цена оказалась совсем рядышком с мрачноватой чертовой дюжиной. Примета нехорошая, как считаешь?
– Я не суеверен, – отмахнулся хозяин, пакуя опий в непрозрачный пластиковый пакет. – Да и десятка сверху убедительно склоняет к материализму! Хе-хе!
– Тебе видней! – Монах выложил на стол у дивана толстую стопку стодолларовых купюр. – Здесь одиннадцать тысяч восемьсот гринов – все, что имею с собой. Оставшуюся мелочь доставит кто-нибудь из моих людей. Лады? Не беспокойся, все, что тебе причитается, получишь.