Морская стихия встретила меня негостеприимно-прохладно. Ледяные течения, видать, и вдали от берега держат масть. Верховодят, то бишь. Моя кожа мигом покрылась ознобными мурашками.
Толкая резиновое плавсредство впереди себя, мы гребли в направлении сияющего разноцветными электрическими огнями берега и отплевывались от горько-соленой воды, нахально норовящей попасть через рот в наши желудки.
Мною владело пренеприятнейшее идиотское ощущение, что меня вот-вот кто-то цапнет за ногу и потянет за собой в черную глубину. Один из недавно почивших братьев, к примеру. Или сразу оба.
Впрочем, все это глупое суеверие и мистика. Во всем виновато мое богатое творческое воображение. Был момент, когда я чуть не выругался от переизбытка сильных эмоций, почувствовав, как по ноге скользнуло что-то телесное и податливое. Но я вовремя сообразил, что зацепил ногой всего лишь обыкновенную безобидную медузу. Небось, она перепугалась побольше меня. Хотя нет. Я где-то читал, что медузы — простейшие создания и никаких мозгов — не говоря уж об извилинах — вообще не имеют. Полные дебилки, короче.
Не знаю, сколько точно времени мы плыли, но, думаю, никак не меньше шестидесяти-семидесяти минут. Под конец дистанции мое уставшее тело уже не знобило, а наоборот. Пробило горячим потом, то бишь.
А Цыпе можно было искренне посочувствовать. На мелководье у самого берега он не встал на ноги, как я, а двигался по-звериному на четвереньках. Да и не мудрено — даже его молодой, тренированно-мощный организм ношу в десять золотых килограммов вынес с тяжким трудом и перенапряжением всех активных мышц. Наверно, потерял в море громадную массу килокалорий, бедолага.
— Полежи на песочке, братишка, отдышись децал, — щедро разрешил я, оглядывая незнакомый пустынный пляж. Интересно, в каком именно районе города-героя мы очутились? Впрочем, кардинального значения это не имело.
Продолжительное морское купание благополучно смыло с меня основной слой подсолнечного масла, но тело все одно оставалось противно липким и, одеваясь, я выругался "многоэтажкой", как заправский потомственный пролетарий, забыв на секунду, что являюсь интеллигентом в третьем поколении и обязан культурно гасить в себе негативные всплески эмоций.
Денежный брикетик бросил на колени Цыпе:
— Рыжье и валюту с собой возьмещь. Завтра во второй половине дня я у тебя нарисуюсь, обговорим подробненько детали транспортировки груза в родной Екатеринбург. Начерно план у меня уже готов. А сейчас разбежимся по берлогам.
— С этим что делать? — Цыпа поддел ногой резиновый матрац и спасательные жилеты, бесхозно валявшиеся почти на полосе прибоя.
— Пускай лежат, топить смысла нет. Осчастливим находками какого-нибудь местного бедолагу. Нужно, братишка, всегда творить добро, когда представляется хоть малейшая возможность. Ладушки. Уходим!
На Черноморском шоссе мы махом выловили мужика на белой "волжанке", не чуравшегося слегка подкалымить частным извозом. Сначала подбросили Цыпу на его Ромашковую улицу, а затем покатили к моему лечебно-санаторному учреждению на "Семи Фонтанах".
Проскользнув в номер, я сразу занялся личной гигиеной в душевой комнате. Полчаса терпеливо простоял под горячими водяными струями, пока отделался, наконец, от навязчивого запаха подсолнечного масла. Благоухать, как жареная картошка, мне совсем не улыбалось. Не было в кайф, то бишь.
Оберегая организм от возможной простуды, пришлось выпить страховочный стакан французского коньяка перед путешествием в царство бога сна Морфея.
В эту ночь мне совершенно ничего не снилось — будто в бездонную черную бездну провалился. И слава Богу.
5
Утром проснулся от собственного надсадного кашля. Канальство какое, все же не прошла для меня бесследно-благополучно вчерашняя ледяная купель. Вечный закон подлости в своем обычном мерзопакостном репертуаре.
Кстати, одиннадцать часов с лишним утром назвать можно было лишь условно.
Из чисто лечебных соображений сделав парочку добрых глотков "Наполеона" прямо из горлышка, я вышел на лоджию повдыхать свежий морской воздух и заодно душистый дым "родопины". Смешав, спарить полезное с приятным, так сказать.
Стеклянную трубочку с отпечатками Рафаила я сбросил на клумбу еще ночью и сейчас попытался, скуки ради, отыскать вещдок взглядом. Конечно, безрезультатно. С четвертого этажа в роскошно-буйных цветочных зарослях не только крохотный пузырек — бутылку не разглядел бы, наверно.
— Добрый день, Евгений! — раздался у меня за спиной голос Ольги. — Поздненько вы встаете. Я утром заглядывала, но не решилась прервать ваш сладкий сон.