В седьмой комнате-мастерской застал живописную картину: среди разбросанных упаковок с полиэтиленовыми пакетами застыли на полу в самых разных позах шесть человек "загорелой" цыганской наружности. Все они уже благополучно покинули этот жестокий грешный мир. В правом углу помещения, у длинного металлического стола, плотно заставленного ретортами, газовыми горелками, колбами, пробирками и еще целой кучей всяких, неизвестных мне химических приборов, столпились Цыпины три головореза, живо что-то обсуждая.
Подойдя ближе, я увидел причину их "базара" — у стола на деревянном табурете сидел бледный, давно не бритый мужик с мутным, пустым взглядом. От его левой ноги тянулась к ножке стола собачья цепочка, не позволявшая пленнику отойти в сторону более, чем на полтора метра. С великим трудом я узнал в нем нашего пропавшего Химика.
— Теперь понятно, куда реактивы и оборудование из его фатеры подевались, — кивнул Цыпа на металлический стол. — И откуда вдруг у Барона чистый героин появился!
— Чего столпились? — повернулся я к бездельничавшей троице. — Быстро принимайтесь за доскональный шмон. Здесь несколько килограммов товара должно где-то быть!
Ну, про килограммы я, конечно, загнул просто для понта, чтоб воодушевить ребятишек. На изготовление одного килограмма героина уходит не меньше двадцати килограммов опийного сырца. Ханки то бишь. Так что самое реальное тут могло найтись не больше пятисот-тысячи граммов "порошка". Но мальчики с арифметикой были явно не в ладах и азартно занялись обыском помещения.
— Химик, ты в состоянии соображать? — похлопал я по колючим щекам нашего похищенного кадра. Но безрезультатно — все тот же отсутствующий взгляд и прерывисто-хриплое дыхание. Всмотревшись в расширенные зрачки, я начал просекать причину такого состояния.
Подозрения мои полностью оправдались. Закатав рукава рубахи Химика, увидел то, что и ожидал — змеевидные кровоподтеки на внутренних сторонах локтей. Так называемые "дорожки смерти", оставляемые на венах шприцом.
— Барон сразу посадил Химика на иглу, — высказался догадливый Цыпа. — Чтоб подавить волю и окончательно подчинить себе.
— Точно, братишка, — кивнул я. — Он уже стопроцентный хроник. Неизлечим!..
Я закурил, задумчиво разглядывая еще совсем недавно весьма ценного члена нашей команды. Мне понадобилось некоторое время, чтоб переломить что-то в себе и принять единственно верное в данной ситуации решение.
Завернув окурок "родопины" в носовой платок, старательно смял его и сунул себе в карман. Улик от меня менты никогда не дождутся.
"Вот и пришел твой черед, братишка! — подумал я, невольно усмехнувшись. — Недолго прохлаждаться тебе довелось, в натуре!"
Трижды весело "кашлянув", пистолет с чувством выполненного долга впорхнул обратно в свою теплую кожаную "постельку" рядом с моим сердцем.
Химик тяжело свалился на пол, громко стукнувшись головой, бедолага. Но ему уже не могло быть больно, к счастью — три аккуратно-ювелирные пулевые отверстия во лбу навсегда освободили его от земных страданий и самой унизительной пакостной жизни — жизни хронического наркомана. А заодно освободили и меня — от постоянной угрозы "палева" организации из-за неуправляемого языка наркоши. Так что все путем. Все к лучшему, то бишь.
Предстояла еще одна не очень-то приятная, но необходимая, работенка. Конечно, можно было бы сбагрить ее безотказному Цыпе, но не хотелось выглядеть в глазах подчиненных филоном и слюнтяем-чистоплюем. Поэтому, скрепя сердце, взялся за дело лично.
Передернув ствол "Макарова", стал методично обходить — одного за другим — шесть поверженных среди коробок тел, наделяя каждого по одной пуле из шпалера господина Григорьева. Над последним трупом склонился в недоумении:
— А где же сам Барон, оглоеды?!!
— Он в смежной комнате, Монах, там его спальня, — равнодушно отозвался один из боевиков, продолжая вытряхивать из упаковки полиэтиленовые пакеты.
Мне уже опротивело палить в мертвецов, и я отдал "Макаров" Цыпе:
— Два патрона осталось. Действуй!
Молодой соратник почему-то слишком долго возился в почивальне старого цыгана. Наконец, глухо бухнула пара выстрелов — должно быть, он приставил ствол прямо к телу, наглядевшись, как это только что делал я. Хороший ученик, ничего не скажешь.
Цыпа появился из спальни с весьма довольным выражением на круглом лице.