Из-за притворённой двери оболока глухо звучал голос Кербоги. Не дело слушать, о чём говорят за дверьми, но, если слух обостряется сам собой, как с ним совладать?
— Посмотри, насколько разнятся его ладони! Это значит, что твоему сыну предстоит удивительный путь. Видишь маленькие морщинки, здесь и вот здесь? Он будет радовать наставников, сумеет в полной мере постичь их науку. А эта бороздка гласит, что он проживёт ещё немало лет…
Братья Опёнки переглянулись, на всякий случай отошли подальше.
Спустя некоторое время голос Кербоги смолк.
Чернавка оглянулась, сунула Ареле вкусно пахнущий свёрток и удрала вон, пока хозяйка не видела.
Юная толковательница посмотрела на Светела.
— Тебе тоже по личику погадать? — ехидно спросила она. — Или, может, по ладони? Я и по ладони умею…
Светел поспешно спрятал руки, замотал головой. Хотелось юркнуть за брата, но не при девчонке же.
— Атя не благословил, — степенно отказался Сквара.
Арела наставила палец на обоих сразу:
— Всех на русь выведу, всё как есть покажу…
Светел спросил её:
— Что петуха не держите, чтобы людей плясками забавлял?
Девчонка посмотрела на него едва ли не с жалостью:
— А знаешь ты, как их охотники учат?
— Не знаю, — сказал Светел. — Псов учил в запряжке ходить, а куры у нас давно не ведутся.
Арела проговорила зло и отрывисто:
— На железный лист ставят, чтоб соскочить не мог, а снизу горшок с углями. Сами на дудке играют. Он лапы вскидывает — больно! Так несколько раз, и он потом, как дудку услышит…
Стукнула дверь. Вышла довольная Обороха, за ней сын. Последним появился Кербога.
— О, кто пришёл! — обрадовался он братьям. — Ну-ка, полезайте на подвысь! Видели когда-нибудь лицедейство?
— Нет, — мотнул головой Светел.
— Атя сказывал, — проговорил Сквара.
— Значит, — рассудил Кербога, — сумеете сообразить, что к чему. Ты, старшенький, будешь Богом Грозы, а ты, меньшой, — Богом Огня. Настал день Беды…
— А батенька благословил? — ядовито осведомилась Арела, но братья смотрели только на Кербогу.
— Настал день Беды, и вы обороняете Землю!..
Сквара напряжённо свёл брови:
— Это как?
— А так, — немного подумав, объяснил скоморох. — Люди, глядящие на помост, должны увидеть братьев-Богов, готовых не пощадить себя ради смертных. — И лукаво усмехнулся: — Конечно, показать не всякий сумеет…
У мальчишек разгорелись глаза.
— Наставляй, дяденька Кербога. Как нам кощунить?
Кербога нарадоваться не мог на Опёнков. Младший вспыхивал, искрился, пылал каждым движением. Старший, более суровый и сумрачный, как будто таил до поры и сизые молнии, и яростный гром. А сколько смеха жило в глубине глаз!.. Правду люди говорят: ни за что не угадаешь, в каком краю что найдёшь! Скоморошина рождалась шажок за шажком, слово за словом, из ничего, по наитию… Старик Гудим принёс широкие андархские гусли, тихонько взялся за струны.
— Грозу, — самозабвенно бормотал Кербога, расхаживая перед помостом. — Слезý… доползу…
Мальчишки благоговейно внимали. Вряд ли они умели постичь, какое чудо творения вершилось у них на глазах. Однако чудо от этого меньше не становилось.
Созвучие всё ускользало. Братья начали переглядываться. В глазах у обоих плескалось шальное веселье.
— В тазу, — нахально шепнул Сквара. — Привезу…
— Я тебя, охаверника! — рявкнул Кербога. Тут его взгляд вдруг остановился, он щёлкнул пальцами. — Небес бирюзу! Вот!..
И они в восторге повторили кощуну с самого начала.
Внимательная Арела подсказывала слова, если отец забывал.
Опёнки метались по настилу, прыгали через прорубь, заполошно размахивали руками.
Гусли прокричали горестно и тревожно.
Сквара огляделся, встал как врытый, взял брата за плечо.