Вернувшись на мельницу, братья и там обнаружили вокруг их усадьбы движение немецких войск. Тувья решил, что безопаснее будет укрыться в ближнем лесу и выждать. Зусь и Азаэль уже сделали то же самое, они тоже переселились в лес. Обстоятельства жизни братьев так резко изменились за две недели вторжения, что они вынуждены были принять решение, соответствующее новой реальности.
Радио из Москвы передавало сообщения, из которых становилось ясно, что ожидает советское правительство от таких людей, как братья Бельские. В своем обращении 3 июля Сталин сказал, что в областях, занятых врагом, должны быть сформированы партизанские отряды, конные и пешие, организованы группы диверсантов, чтобы сражаться с вражескими войсками, разжигать партизанскую войну всюду, где только можно, то есть взрывать мосты и дороги, повреждать телефонные и телеграфные линии, поджигать леса, склады и поезда; на оккупированных территориях должны быть созданы невыносимые условия для врага и всех его приспешников; врагов надо преследовать и уничтожать везде, где они скрываются, и все их усилия должны быть сведены к нулю.
Зусь никогда не боялся опасностей, поэтому он рискнул вернуться в Новогрудок, проведать жену. Переодевшись местным крестьянином, он проскользнул в город и прокрался к ее жилищу. С ней, к счастью, все было в порядке.
Немцы выпустили ряд предписаний для еврейского населения. В первые дни оккупации нацисты выбрали евреев для службы в юденрате (еврейском Совете). Его члены обязаны были доводить до сведения еврейской общины приказы немецкого командования и обеспечивать, под страхом смерти, их неукоснительное исполнение. Была учреждена еврейская полиция, чтобы помогать в работе юденрату.
Одновременно был принят целый ряд антисемитских мер. Евреев обязали носить желтую звезду спереди и сзади. Им запрещалось ходить по тротуару. Запрещалось разговаривать или вступать в деловые отношения с лицами нееврейской национальности. Предписывалось соблюдать строгий комендантский час. И мужчины, и женщины, старые и молодые, были обязаны каждое утро являться на принудительные работы.
Рабочие выполняли большую часть тяжелых работ, претерпевая самые жестокие унижения и оскорбления. Был случай, когда одной группе мужчин было приказано разорвать свое нижнее белье и протирать им машины, в то время как пьяные нацисты били их дубинками и обвиняли в том, что они якобы развязали войну. Другой группе приказали под проливным дождем голыми руками оттирать тротуары на городских улицах. Еще одного человека связали электрическим проводом и опустили в колодец, чтобы достать упавшие на дно инструменты.
Немцам помогала полиция, состоящая из белорусов и поляков, которые пошли на службу добровольно. Местные жители услужливо указывали на тех евреев, которые пытались уклониться от выполнения постановлений новой власти.
26 июля, в шабат, Зусь стал свидетелем того, как нацисты наводят свои порядки. Проходя по центру Новогрудка, он заметил несколько человек, бегущих с базарной площади. Он зашагал в сторону площади, где увидел группу евреев-интеллигентов, стоявших в пять рядов в окружении местных полицейских и немецких солдат. Мужчины были грязны и растерянны. Очевидно, их только что сильно избили. Неподалеку немецкие музыканты играли вальс Штрауса.
Подъехала машина с нацистским офицером за рулем. Офицер вышел, вытащил из кобуры пистолет и выстрелил в воздух. По этому сигналу солдаты открыли огонь по десяти евреям, которые как подкошенные упали на землю. Непосредственно перед тем, как прозвучали последние выстрелы, Зусь увидел, как мальчик, стоявший в последнем ряду, повернулся к своему отцу и, беззвучно шевеля губами, произнес: «Папа, они нас убивают». Когда стрельба прекратилась, на древней базарной площади лежало пятьдесят два бездыханных тела.
Группе еврейских девочек-подростков велели грузить тела в телеги и оттирать кровь с булыжников. Когда площадь была вымыта, убийцы, по свидетельству Раи Кушнер, тут же устроили танцы. Этих убийц, сколоченных в специальные группы, высшее нацистское руководство выпустило на свободу из тюрем, с тем чтобы они следовали за вермахтом в Советский Союз. Их жертвами были члены компартии, польские интеллектуалы и партизаны, но главным образом евреи, которых казнили без суда и следствия.
Шестью днями ранее в городе Мире, расположенном в сорока пяти километрах на юго-восток, были зверски убиты руководители местной еврейской общины, а за девять дней до того подобная расправа была совершена в Слониме.