О примирении скажу тебе откровенно, что не имею надежды. Анна Петровна в удивительном ослеплении, не то чтобы уверена была в выигрыше тяжбы, но того не хочет понять, что лучше теперь ей взять половину, нежели все получить по окончании тяжбы. Она очень сердита на Сенат, который уничтожил все то, что постановил уездный суд, где она очень истратилась; жаловалась письменно Дмитриеву [Ивану Ивановичу, в то время министру юстиции], что в наших руках деревни и дом и что не берутся меры Сенатом. Дмитриев глухо предписал Сенату сделать окончание, на основании законов, и имение обеспечить. Сенату должно бы велеть взять все в казенный присмотр; но он, повелев уничтожить положение уездного суда, Палате гражданской предписал дело наше рассмотреть немедленно, а до решения обеспечить имение к пользе тяжущихся. Кузина бесится оттого, что мы в доме остаемся.
Отставка графа[81] весьма для тебя досадна, но что делать! Вижу по твоему последнему письму, что и с Кутузовым все неплохо устраивается; уверен, что он тебя полюбит от всего сердца, когда узнает так, как граф. Не забывай быть любезен с нашим старым товарищем Инзовым, коего Кутузов особенно отличает, и Иван Никитич сможет тебе быть полезен при генерал-аншефе. Я слышал, что государь велел сделать бюст графа Николая Михайловича и что он поставится в Эрмитаже.
Отсюда что тебе сказать? Все помешаны на карусели, которую готовит молодежь здешняя, под руководством Степана Степановича Апраксина; она будет под Донским. Государь дал на это соизволение свое и место. Одно здание будет стоить вчерне 18 000 и будет вмещать 5000 зрителей. Подписка все еще продолжается, набрано уже до 14 000; все вместе: костюмы, бал, празднество – будет стоить около 50 000. Какое безумство! Я был на репетиции. Как далеко это от карусели, виденной нами в Вене! Помнишь ли Пальфи, Зичи, Брудера и проч.? Здесь будут четыре кадрили. Военная: тут Обресков, князь Голицын, Феденька Гагарин и Мордвинов. Венгерская: два графа Апраксина, Валуев и князь Андрей Гагарин, что увез у Зиновьева девку. Рыцарская русская: граф Толстой, граф Шереметев, Демидов, Дмитриев. Галльская: Нелединский, князь Волконский, не помню прочих. Сие трактуют как дело государственное: целый штат, канцелярия, казначеи, ассистенты. Шефы кадрилей: первой – князь Александр Федорович Щербатов, второй – Алексей Михайлович Пушкин, третьей – Виельгорский и четвертой – Чесменский. Главный обер-церемониймейстер – мой тесть. Под ним куча других: Питаша, князь Петр, Соковнин. Ассистенты церемонии: Цицианов – обер-гофмейстер, граф Толстой – герольдмейстер, Мертенс – гофмаршал и проч. Словом, карусель эта есть неисчерпаемая тема всех разговоров, а занятые в ней об ней хлопочут, как о спасении отечества. Надобно видеть тестя! Кстати, он меня почти принудил продать твою лошадь графу Толстому за 800; на следующий день ему за нее 1200 давали. Все верховые лошади вздорожали.
Будет три приза. Золотая сабля, серебряный бокал и прекрасные пистолеты. Как ты понимаешь, я устоял против всех сих искушений и сделанных мне предложений.
Александр. Москва, 30 мая 1811 года
Всякий раз, как ты графа вспоминаешь, сердце мое кровоточит. Ты еще не знаешь, что уже нет его, молодого героя, опоры отечества своего. Тут до сих пор все безутешны. Император написал матери душераздирающее письмо, кое будет вечным памятником любви его к покойному.
Александр. Москва, 27 июня 1811 года
Ну, сударь мой, гора, наконец, родила. Знаменитая карусель состоялась два раза, 20-го и 25-го числа сего месяца. Зрелище было внушительное, великолепное. Здание огромное у Калужской заставы, квадрат 200 сажен, было до 7000 зрителей, 300 музыкантов, уборы на лошадях пребогатые, набирали, где только могли. Постройка одного цирка стоила 20 000 рублей. Одним словом, все было великолепно. Ездоки не соответствовали зрелищу, мало очень ездоков хороших. Всеволожская кадриль отличалась великолепием, но, по моему мнению, Венгерская кадриль всех была красивее. Посылаю тебе при сем экземпляр произведения карусельного пиита Василия Львовича Пушкина.
Не то сделал, что бы должно: надобно бы сделать подробное описание нынешней карусели для отсутствующих, а он написал историю каруселей вообще, не означив все девизы кавалеров, уборы их и проч.
81
Говорится про графа Каменского, сдавшего по болезни главное начальство над войсками, дравшимися против турок, Михаилу Илларионовичу Кутузову (тогда еще без титула).