Я два года один здесь все делаю, а другой, лежа на боку, тысячи более получает. Свечину дали 1000 рублей пенсии.
Я за этого скота здесь работал; теперь ему пенсия за то, что закон переменил. Бог с ним, оставим важные мои претензии; батюшка нам часто говорил, что в наши лета не был тем, чем мы, а ты знаешь, нам далеко тягаться; счастливы бы были хоть душою с ним равняться, ежели не умом. Я нечувствительно из письма сделал процесс и предику; впрочем, что ж? Великий пост кстати!
Александр. Неаполь, 27 февраля 1804 года
У нас здесь знаешь кто? Тот принчик Мекленбургский, которого мы часто в Москве у Пушкиных видали, который мазурку танцевал и проч. Не знаю, откуда взялась престрашная дружба ко мне, но не отстает. Сегодня приехал сюда князь Боргезе, что женат на Бонапартше, один: жена в Риме осталась. Вся морская неапольская сила скоро выйдет в Сицилию для всякого случая, для защиты от Барбаресков или других неприятелей, кои могли покуситься на Сицилию. Вся эскадра будет состоять из одного 50-пушечного корабля, четырех фрегатов и четырех корветов. Командование дано графу Турну, управляющему морским департаментом. К находящимся здесь французским войскам прибавляется еще сот до четырех и довольно артиллерии; она уж в марше к Пулии и третьего дня ночевала в Капуе. Это немало беспокоит двор, коего издержки и боязнь сим умножаются. Надобно ожидать какую-либо экспедицию, ибо войска французские в сем королевстве запасаются сухарями и другими провизиями.
Александр. Неаполь, 6 марта 1804 года
Иду к Панину: что-то писать дать хотел. Спасибо за все новости, тобою сообщаемые; я сдал списочек оным, который дал Панину. Предупреждаю тебя и Анстета, что Актон дней через пять отправляет курьера в Петербург; но как сие отправление может замешкаться, то успеете вы, может быть, кое-что приуготовить к проезду его через Вену. Сюда приехал курьер из Парижа, привез пребольшой пакет к Карпову от Убри; что ж вышло? Чепцы для графини Паниной!
В Париже делается большая кутерьма. Приехавший туда скрытно Пишегрю был схвачен. Открыт заговор, в котором замешан Моро и проч.
Я должен быть сегодня на русском обеде у Скавронской и на концерте, который дается для Паниных княгиней Караманики. Я только что окончил труды свои для Панина; он мне диктовал несколько писем, удалось заслужить его апробацию; теперь за Карпова работу примусь.
Александр. Неаполь, 12 марта 1804 года
Часто бываю у Паниных, и граф заставлял меня часто у себя работать, писал несколько писем под его диктовку по-французски, он был доволен мною и очень ласков; ежели всегда таков, то счастием бы почел быть его подчиненным; кажется, хорошо к нам расположен, говорит часто о батюшке, тебе и проч. Он думает быть в Страстную неделю в Риме. Не худо заставить им себя заметить: пригодится всегда, может вспомнить и сделать счастие нашего брата. Графа здесь очень угощали, король, королева и бояры. На той неделе едет он с королем на охоту.
Александр. Неаполь, 27 марта 1804 года
Скоро будет сюда Пален, бывший при Парижской миссии и путешествующий теперь. Он во Флоренции. Вернегово дело не так много шума произвело в Петербурге, как многие думали. Государь требует доказательств вины его, подавшей повод к его заключению в крепости Св. Ангела. Кассини отвертелся счастливо в сем деле. Все думают, что неминуемая участь английского короля произведет великую перемену в делах Европы[10].
Александр. Неаполь, 2 апреля 1804 года
Страстная неделя здесь как карнавал: весь город на улицах и бегает по церквам; ни одной кареты не видать, потому что запрещены; даже королева и вся фамилия пехтурою дули все в черном платье. Двор препровождаем всеми придворными чиновниками и офицерами всех полков, гвардейского полку отряд напереди и сзади и играет печальный марш в миноре. Здесь Святая неделя совсем не так торжественна, как у нас, где всякий камень, кажется, радуется.
Александр. Неаполь, 10 апреля 1804 года
Часто ли бываешь у Голицыной? Не правда ли, что она немного на княгиню Гагарину похожа? Я не мог никак к ней привязаться: она слишком необыкновенна, и ее тронуть можно только вещьми и поступками чрезвычайными. Я полагаю, что ее сердце холодно и нечувствительно, а голова немного в беспорядке, или, лучше, как говорят, экзальтированна, но хороша, умна и любезна, отчаянная особа. Воронцова – женщина, достойная почтения всех; сын ее предобренький мальчик. Письмо к нему отдай Голицыной, ежели думаешь, что Воронцова не будет в Вену. Это письмо о ящиках, кои графиня Воронцова здесь оставила и кои г-н Карпов отправил в Петербург с Панделли.