Вчера выпустили здесь тревогу, что французы идут в Неаполь; это совсем неосновательно, равно как и вести, что в Корфу прибыли новые от нас войска; мы о сем никакого сведения не имели еще. Удивительно, что пришедшее из Занта в 6 дней судно то же подтверждает. Двор сей год совсем не едет в Казерту. Здесь все говорят, что у вас война с французами, кои потребовали высылку из Германии всех эмигрантов.
Александр. Неаполь, 24 апреля 1804 года
У меня все идет помаленьку, но я также любезничаю с полячкой, у которой бедный муж очень болен, а с нею я всякий день гуляю в саду, который от нас очень близко и где никто нас не видит; но из сего не делай заключений: я бы сам сказал.
Напрасно ты не бываешь у Голицыной; я очень тебя ей рекомендовал и предупредил, что ты немного дик вначале; она тебя уже здесь знала по портрету твоему, коим всякий день утешаюсь. Мы с нею были довольно дружны, и я никогда не забуду поездку нашу в Капри, Искию и проч. Напомни ей мою кувырколлегию, скучного г-на Хитрова, устрицы, которые препарировал, нерешимость, ехать ли в Неаполь назад по страшной непогоде, чтение Метастазия, поездку на ослах и проч. Все сие воспоминаю с восхищением. Ни о ком мы столь не сожалели, как о Голицыной и Воронцовой.
Александр. Неаполь, 1 мая 1804 года
Здесь глазная боль неизбежна из-за ужасного солнца, белой мостовой, домов и неба. Я ничем никогда не лечусь; пробуду в комнате, где нет большого света, – тотчас в два дня все проходит.
Сто раз спасибо, что посылают нам Татищева, а Пинию пишут противное, а что Куракина опять на старое место – это вздор! То-то бы хорошо, кабы Панина. Скавронская очень обрадовалась, узнав, что ее посылка в Дрезден дошла, и велела тебя поблагодарить и пригласила сегодня к себе на бал; это очень некстати: почтовый день, и дела очень много. Ты не поверишь, как мы заняты: всякую почту получаем пакеты от двора с предписаниями. Император оказал милость всем грекам: здесь будет построена православная греческая церковь. По сие время была все униатская, зависевшая от папы, и служба шла по-гречески. Мы построим церковь во имя св. Александра, тогда-то пойдет у нас богомолье, говенье и проч.; тогда-то, нагрешив в Вене, приезжай спасаться в Неаполь к нам.
Александр. Неаполь, 7 мая 1804 года
Воронцова милая и добрая женщина; она, может быть, первая, которая заставила себя здесь любить иностранцев и итальянок, ибо у первых дурацкий манер с последними не знаться, и ты знаешь, что Скавронская их не принимает.
Сходство наше, должно быть, велико, ибо Никольский, поляк, долго бывший в Вене, в прошлый карнавал, увидев меня у Скавронской на балу, спросил, давно ли я из Вены приехал, приняв меня за тебя. Странная фигура! Помнишь ли ты его? Каково делает па д’экосез! Наскажи пропасть учтивостей от меня Воронцовой, а Ванише[11] буду писать; все итальянки по ней плачут.
Сюда прибыл на днях английский 80-пушечный корабль «Кент», на оном двое русских мичманов, кои волонтерами служат. Всех наших, русских, у Нельсона с семнадцать и разделены по два на каждом судне. Сии два предобрые малые, Меллер и Авинов. Я, узнав, тотчас поехал к ним на корабль, и они отменно мне обрадовались; послезавтра с нами обедают.
Актон прервал всякое сношение с французским послом вот по какому поводу. Алькье требовал арестования всех англичан здесь; генерал отказал, говоря, что то же бы сделал, ежели бы английский посол Эллиот потребовал арестования французов, и что англичане не учинили ничего противного неапольскому правительству. Посол упрекал генерала в его преданности к Англии и проч. Наконец оба очень разгорячились, и Актон объявил, что более не будет с ним трактовать, что его угроз пожаловаться первому консулу он не боится, и проч. Алькье в сердцах послал нарочного в Портичи к королю с жалобами; но его величество отвечал, что он не принимает нот от министров чужестранных и с оными не трактует, а что есть у него на это министр иностранных дел. Посол отправил немедленно курьера в Париж с жалобами, и ответ им, как и здешним двором, ожидается с нетерпением. Между тем выбран Мишру для конференции с французским послом. Сие дело может иметь важные следствия. Актон, надо думать, слетит; но люблю за то, что много показал духу, будучи министром кавалка[12] земли, тогда как великие державы ползают перед Бонапартием. Я бы все это не написал, ежели бы не удобная оказия, и это останется между нами.
Несчастный кавалер Вернет, давно уж заключенный в Риме в крепость Св. Ангела, 2-го сего месяца был папою предан французам; смерть неизбежная есть его перспектива. Несмотря на столь дерзкий поступок, Кассини ездил после того к папскому министру Гонзальви, имел с ним конференцию, даже был у папы, и только 6-го должен был выехать из Рима, а может быть, и еще там. Его слабое поведение в начале сего дела есть причиною гибели несчастного Вернега; ты знаешь, что он русский подданный.
11
То есть сыну графини Ирины Ивановны, тогда еще просто графу Ивану Илларионовичу Воронцову, позднее принявшему имя графа Воронцова-Дашкова.