Александр. Городно, 6 марта 1819 года
Окончив все в Граблине, приехал я сюда, в Городно, любезный брат. Первая встреча была с Кузьмою, которого я, однако же, нашел не пьяного, – состарился. Мы очень друг другу обрадовались, и он меня тронул, заговоря тотчас о покойном бесценном батюшке. Кузьму здесь кормят и поют, а работы он не знает никакой, кроме смотреть за домом новым; я в нем живу, он тепел, на прекрасном месте, только еще без мебели. Зала преславная, вид на озеро, на село, вдали мельница и винокурня. Все бы хорошо, только зима, и я один в пустом большом доме. Жиды, арендари наши, меня обступили, просят убавки с найма корчм; но ежели сделать для одних, то все прочие налягут; итак, я отправил их с отказом. Выспавшись хорошенько, поехал я на лежащий на виду фольварок, мною заведенный прошлого года и который в виду дома. Я его назвал в честь Костюши [своего сына] его именем; там нашел я множество скотины; быков с 40 в продажу назначены, и дают уже по 50 рублей.
Я очень доволен старанием лекаря, которого велел я нанять по случаю болезней, бывших здесь. Из числа 86 больных осталось только 21; 54 человека вылечено, умерло человек 7. Ежели бы я здесь жил, я бы завел госпиталь, ибо в домах трудно лечить мужиков, а более всего – иметь за ними присмотр, а он очень нерадив. Я остался в Граблине, покуда не спровадил все вино сам, чтобы быть покойному на этот счет. Завтра поеду к Алексианову, который прислал мне сказать, что он возвратился из Витебска. Ежели не найду у него Якубовского, от коего за вино должен получить остальные 9000 рублей, то пошлю к нему Ефима Петровича. Это одно удерживает меня еще здесь. В Велиже отдам в казначейство остальные 7000 за эти проклятые пошлины, которые не очистя, не можем получить свидетельства для закладу 1000 душ в Воспитательный дом. Ох, кабы не пошлины эти, не банк, не покупка некоторого числа ржи, коей снабжало нас Чурилово, не почтовые деньги, я бы привез с собою тысяч 25! Какая бы славная сумма для оплаты долгов наших! Как быть, надобно довольствоваться третьей долей.
Между прочим, купил я здесь смежные с нами пять десятин славного леса, вместо коих отмежуют нам 15, посредством небольшого подарочка. Это из имения каких-то малолетних графов Толстых, у коих опекуны, похожие, как ты видишь, на всех опекунов. Лес этот, в коем березняк и строевой, купили мы весь за 250 рублей, то есть за ничто. Для нас и для мужиков наших, коим я позволил рубить сколько хотят, это находка. Одним словом, все идет очень хорошо у нас, и ежели бы не долги, мы бы были панами зажиточными. Мужики наши достаточны, не изнурены и славятся в околотке. В скуке здесь работаю я все над Метаксою: будет, что почитать с удовольствием. Я два раза читал третий том мадам д’Эпине. Есть тут письма ее, Гримма и Дидро, бесценные. Какая шельма Руссо! Батюшка его знавал и говорил мне не раз, что Руссо самый развращенный и самолюбивый человек. Я восхищался дружбою Гримма с мадам д’Эпине: такая связь может существовать, а особливо продолжаться, только между мужчинами, и то не дюжинными, какими свет ныне наполнен. Я почувствовал еще живее разлуку с тобою и необходимость опять соединиться с тобой и со своими. Как, должно быть, несносно жить без дружбы! Поп наш Марка явился ко мне. И он был болен горячкою; наш лекарь-жид и его вылечил. Я дал ему, сверх условленных 300 рублей, 25, за которые очень меня благодарил.
Константин. Москва, 10 марта 1819 года
В пятницу с большой церемонией перенесли тело Августина из его дома в Чудов монастырь. Несли его протопопы. Процессия началась дьячками всех приходов, потом шли дьяконы, там священники, архимандриты, потом на подушках несли ордена, митру и проч., потом гроб под балдахином, открытый. Он лежал во всем облачении, держа в руках крест и Евангелие, за ним шли архиереи. У каждой церкви на пути тело было встречаемо священником прихода с причтом, тело останавливалось, и читали молитвы. В Чудове отпели, а на другой день с церемониею же проводили тело до заставы, а там уже повезли к Троице, где предано земле. Народу на улицах было тьма, время сырое – только простуда! Говорят, что он по завещанию оставил много денег бедным. Сим кончается история Августина. Скоро будут говорить о его преемнике, которого всякий назначает по своему желанию. После убитого в Донском монастыре 60 лет тому назад архиерея не видали здесь архиерейских похорон, ибо между ним и Августином был только Платон, а тот умер не в Москве.