Александр. Москва, 29 марта 1820 года
Мы сидим в субботу с Наташей, играем вдвоем в дамский пасьянс. Бьет одиннадцать часов. Карета – кто это? Тургеневы! Он очень смеялся, что ты его называешь «со звездою путешествующим», а я Вяземскому пишу, что Тургенев с неба звезды хватает и что Владимирскую уже подцепил. Они у нас обедают маленьким кружком во вторник. У матери-то тесно, негде; он остановился у Обер-Шальме, № 12. Александр все тот же, но более рассеян, чем когда-либо.
Испанская новость твоя важна. Королю следовало это сделать, вступая из заточения на престол, мужеством и любовию подданных ему приобретенный. Время упущено, теперь это слабость и принуждение. Он потеряет во мнении всех – и себе приверженных, и инсургентов. Я бы оставил, на его месте, престол молодой жене, поскакал бы в Кадикс, заступил бы место Фрейра, сел на коня, показался бы народу и войску, усмирил бы бунтовщиков, объявил бы всеобщее прощение, а после бы уже сказал: «Дети мои, для устранения на предбудущие времена всякой причины к раздору между нами, я созываю кортесы; давайте вместе разбирать, составимте конституцию, полезную для всех». Татищеву очень моя мысль понравилась. Он, впрочем, доволен мерою, взятой королем, хотя она и внушена ему страхом одним, то есть бунтами, начинавшимися и в Галиции. Дмитрий Павлович полагает, что всем будет польза от этого. Ненавистная более именем, нежели делом инквизиция, верно, уничтожится, страшные монастырские имения и доходы будут взяты в казну. Кто бы думал, что государственные доходы в Испании составляют 140, и церковные 180 миллионов в год! Теперь увидим мы в Испании (вероятно) в малом виде то, что происходит во Франции: чем более будет король уступать, тем более будут недовольные требовать.
Так, как здесь рассказывают дуэль Ланского с Анненковым, то последний гнусно поступил: Ланскому досталось стрелять первому, он выстрелил на воздух; тут Анненкову следовало бросить пистолет и поцеловать столь великодушного соперника, а он, вместо того, пять минут в него метился и положил наповал. Чего же смотрели секунданты? Их обязанность – именно стараться, пользоваться всеми средствами, чтобы примирить ссорящихся. Графа Панина очень винят; уверяют даже, что он и поджег Анненкова. Я с трудом могу этому поверить.
Константин. С.-Петербург, 2 апреля 1820 года
Вчера хоронили Козодавлеву, а сегодня хоронят бедного Радди. Я не мог ехать вчера и, вероятно, не поеду сегодня отдать последний долг старому знакомому. Дай Боже обоим царство небесное!
Прилагаю манифест о разводе великого князя. Бывши в Варшаве, ты, верно, видел госпожу Александрову; она вышла замуж за адъютанта великого князя Вейса (брата княгини Трубецкой, генерал-адъютантши), говорят, со 100 тыс. дохода ежегодного. Приданое изрядное. О великом же князе говорят, что он женится на девице-графине, коей имя забыл. Можно, кажется, догадаться о сем и по концу манифеста.
Вчера вечером, наконец, мы могли с женою съездить к графине Нессельроде: улицы стали лучше, кроме нашей, которая очень еще дурна. Там были Лебцельтерн и Каподистрия, много болтали, много смеялись, а в двенадцатом часу – до дому: ибо кому вставать непременно в шесть, тому засиживаться не должно. Сегодня обедаю у доброго Каподистрии с обоими Мишо. Меньшой брат также здесь.
У меня сейчас был аббат Николь. Он решительно оставил Лицей, но уверял, что если утвердят помощником господина Жилле, того профессора, которого он желает, то дело пойдет очень хорошо, а без того Лицей упадет. Он писал к Волкову и мне велел его просить в первом случае оставить там сына. О Пилларе он чрезвычайно хорошо отзывается и именно сказал: «Могу, по совести, удостоверить, что Пиллар лучше всех профессоров исполнил свои обязанности и с наибольшим успехом». Каков же наш Дон Антонио? Он меня просил хлопотать о его чине, которого, по уверению аббата, он совершенно достоин и на который имеет все право.
Александр. Москва, 2 апреля 1820 года
Бывало, зовут на стерлядь, а теперь зовут на Тургенева. Сегодня у доброго Карпова обедаем; после обеда я на вечер к тестю, гулянье на его улице, с нами будет и князь Дмитрий Владимирович, у коего, говорят, в воскресенье бал, дабы ознакомить княгиню со здешними домами. В понедельник звал Митюша Нарышкин на Тургенева; смотри, как его откормим.
Константин. С.-Петербург, 3 апреля 1820 года
Козодавлева оставила все свое имение княгине Щербатовой; но мужнино, коим она пользовалась по смерть, отойдет Горчаковым; этого душ 700, а нашему камер-юнкеру хорошо будет жить.
Воронцов в будущем месяце начинает свое путешествие, которое продолжится полтора года, после чего приедет командовать данным ему корпусом. Мне очень жаль будет лишиться приятного и, могу сказать, дружеского дома.