Путешествие государя точно назначено в июле месяце, и именно: 9-го ночлег в Новгороде, 10-го в Старой Руссе, 11-го и 12-го в Осташкове, 13-го, 14-го и 15-го в Твери, 16-го, 17-го и 18-го в Москве, 19-го в Рязани, 20-го, 21-го и 22-го обед в Козлове, Тамбовской губернии. 22-го в Липецке, 23-го, 24-го и 25-го обед в Воронеже, 25-го ночлег в Нижнедевицке, 26-го, 27-го и 28-го обед в Курске, 28-го ночлег в Обояни. 29-го, 30-го и 31-го обед в Чугуеве, ночлег в Харькове. 1-го и 2 августа в Полтаве, 3-го в Кременчуге, 4-го в Новомиргороде, 5-го, 6-го, 7-го и 8-го в Вознесенске Херсонской губернии. 9-го в Ольховке, 10-го в Умани, 11-го в Литине Подольской губернии, 12-го в Острое Волынской губернии, 13-го во Владимир-Волынске, 14-го в Пулавах, 15-го в Варшаве. Знай про себя, а другим прошу не давать маршрута.
Тительвуд и несколько его сообщников приговорены к смерти. В Англии не шутят, видно, этими заговорами, а в Париже Лувеля все еще судят. Каподистрия пишет, чтоб узнать, дома ли мы сегодня вечером. Разумеется, милости просим. Давно я его не видал, ну никак не попаду со своими бесконечными хлопотами. Уж и Серапин мне вчера говорил, что ему жаль меня.
Константин. С.-Петербург, 8 мая 1820 года
У меня вчера была жена несчастного экспедитора, чуть было и я с нею не расплакался. Она меня чуть не рассмешила. Я спрашиваю ее, была ли она у мужа. Была. Я надеюсь, что он в общей тюрьме. Нет, батюшка, он в особенной комнате; там еще трое, все люди очень хорошие. Сколько мог, я ее успокоил, а помочь не от меня зависит. Она, бедная, брюхата. Не может сама понять, куда деньги девались. Теперь их уже до 40 тысяч недостает. Ужасно!
Александр. Семердино, 9 мая 1820 года
Для меня биржа есть одна из приятнейших прогулок в Петербурге. Бог даст, пошатаемся и мы. У нас апельсины по 7 рублей десяток, а хорошие и по 10. Наташа у меня смертельная охотница. Я привез сюда маленькую толику провизии, и хорошо сделал. Ты пишешь, что пришло с ними два корабля, так, верно, подешевеют. О, любезная Сицилия! Там мы ими объедались. С Татищевым обедали мы в Мессине под одним деревом, у коего сучья ломались от множества апельсинов, а хозяин этого загородного дома нам божился, что на этом одном дереве было один раз более 6000 апельсинов; так здесь это дерево принесло бы 6000 рублей, а за 6000 рублей можно бы, я думаю, скупить апельсины целой Мессины, ежели не всего острова. Зато во Флоре (саду в Палермо) Карпов покойный возьмет, бывало, березку, целует ее и плачет, что она одна в целом саду, тщедушна и не растет.
Долго сидел у меня Лунин, который справедливо огорчается тем, что ему сажают на шею одного обер-прокурора за другим. Теперь определен отставной Новосильцев (тот, что большое женино имение пробухал на спекуляциях и мериносах) за обер-прокурорский стол, и князь Яков Иванович Лобанов сказывал, что он будет скоро сделан настоящим обер-прокурором. Зачем делать такое оскорбление Лунину без всякого повода? Он, право, заткнул бы за пояс всех обер-прокуроров здешних. Ежели же никак его не хочет иметь князь Дмитрий Иванович, то зачем и чин ему дал; старшинство же нарушать в службе не должно. Пусть Лобанов доставит ему место губернаторское в какую бы то ни было губернию. Лунина цель – отойти, только с честью, и, послужив немного, выйти в отставку. Он богат и может обойтись без службы, но она потеряет способного человека, а не надобно верить всему, что говорят злоязычники; полагаю, что и правда, он был тогда молод, отец не давал содержание нужное. Это все не извинение, конечно; но правда ли все, что говорят так неопределительно о нем? Сколько мы видим записных мошенников, служащих как ни в чем не бывало. Я обещал Лунину написать откровенно Журавлеву и просить его объяснить князю Дмитрию Ивановичу; но ты ему можешь все это передать и попросить нашего старого приятеля при случае молвить словечко. Кому не дают теперь губернаторских мест? Не лучше ли предпочесть человека, имеющего состояние, и хорошего дворянина?
Ну, брат, ежели ты учредишь дилижанс между Москвою и Петербургом, то окажешь важную услугу множеству людей и оставишь прочный памятник своего почт-директорства. Поверь, что и наша братия будет ездить, да первый князь Петр. Иной и без нужды поедет в Петербург, сколько таких найдутся! Право, стыдно, что это давно не существует. Это придаст страшный круг деятельности в сообщениях между столицами. Бери деньги и учреждай скорее: дело благое, полезное; надобно стараться, чтобы не стоила более 50 рублей поездка. А как все кинутся, привыкнут и убедятся в пользе учреждения, то тогда смело надбавляй. Зимой еще кое-как, а летом великое дело – дорожный экипаж. Все будут тебя благодарить и благословлять. Давай, с Богом, и не жалей денег Потоцкого и Воронцова[172]. Ваши обеды стоят лондонских министерских обедов, на которых, с рюмкою в руках, решаются государственные дела. Скажу, как Закревский: важно!
172
Это было частное учреждение; в нем главными пайщиками выступили граф М.С.Воронцов (по мысли которого оно и заведено) и его свояк граф Потоцкий.