Процесс лондонский кончился по желанию радикалистов, то есть обесчестием короля и королевы и унижением престола и парламента. Мерзкое дело. Это подлинно была ловушка, поставленная королю, и он в нее попался, послушавшись ненависти своей к жене, а она заслуживала лишь глубочайшего презрения.
Я посылаю тебе гостинцу, посылаю вещь, которой нет ни у кого в Москве еще, кольми паче у нас: вчера только привезли первую и еще не продается; но что тебя мучить загадками? Посылаю тебе 5 фунтов славнейшей икры свежей!
Александр. Москва, 11 ноября 1820 года
Вяземская была здесь сутки и поехала в свою подмосковную. Не могла меня отыскать, имеет комиссии от мужа. Скоро будет опять сюда на житье. Он же явится через шесть недель. Милорадович будет в отчаянии, а может быть, и Тургенев: Ольга Потоцкая идет замуж за Голицына Александра, варшавского.
Константин. С.-Петербург, 16 ноября 1820 года
В газетах опять выдумали басню о побеге Наполеона. Ты это, верно, уже читал в гамбургских газетах. Там уже сказано, что он прибыл в Сен-Томас, а кончается тем, что всего лучше вздору этому не верить. Вот сейчас уверяли меня опять, что процесс королева выиграла. Моему чиновнику сказывал Василий Степанович Попов, что императрица-мать получила письмо из Лондона от Дивен, которая о сем уведомляет.
Александр. Москва, 16 ноября 1820 года
Вчера я у Волкова обедал; вдруг является Баратов, стар, худ, сед, но все так же буффонит, все говорит о талантах своей 16-летней дочери, которая, по его словам, большая уже музыкантша и различает мазурки от экосеза. Его дела очень плохи: тамбовские мужики взбунтовались, не платят оброк, подали государю жалобу, что он их угнетает; кажется, 70 рублей с тягла – небольшой оброк; вот полтора года, что он ничего не получает, жить нечем, он теперь старается продать эту деревню и отдает почти за ничто. При всем этом так же ходит журавлем, представляет дурачка, говоря: «Разве не видно, какой я остроумный?»
Сегодня ожидают графиню Орлову, которая чрезмерно огорчена смертью своей нянюшки; она за нею смотрела как за матерью, давала сама лекарство и ночи не спала. Теперь везет ее тело сюда, чтобы предать земле; здесь многие ее цыганят: что за любовь к нянюшке! Почему же нет? Конечно, иной и родную мать свою не почитает, тому это покажется странно. Графиня во всех отношениях препочтенная женщина.
На днях была свадьба молодого Всеволожского, что был у Закревского адъютантом, с меньшою княжной Трубецкою. За ней теперь 1000 душ и на 100 тысяч приданого, а там дадут еще другие 1000 душ, а жених с трудом мог у отца оттянуть материнское имение.
Константин С. -Петербург, 17 ноября 1820 года
Правда ли, что Ольга Потоцкая выходит замуж? Закревский не верит, а Тургеневу вдруг и сказать не смею: боюсь, чтоб с горя не объелся икры. Воля их, а я в ней никогда не находил ничего чрезвычайного, то есть в ее красоте, ибо, не зная ее, не могу судить об уме и других качествах.
Прокопович точно тот самый зарезался, что читал по-русски отчет Библейского общества. Тут точно главною причиною большая меланхолия. Жаль его, человек был хороший и умный.
Александр. Москва, 19 ноября 1820 года
У нас балам нет конца, но я ни на одном еще не был. Тургенев молодец: станет на всех и ног его и желудка! Очень меня радует то, что сказал Голицын; он, верно, обратит себе в урок расточительность отца и не расстроит никогда свое состояние, что еще было бы непростительнее, ибо имение женино, а не его. Он, напротив того, употребит хорошо богатство свое. Я не воображал, что так много, да и никто этого не воображает, а говорить не стану: подлинно, иной лопнет.
Обресков говорит, что вчера у Апраксина только и речи, что о побеге Наполеона, о коем рассказывает подробно гамбургская газета. Всему верить! Да он бы посмотрел, что говорит о том сам газетчик: «Верно, это выдумки»; а они все плачут и перетрусились. В журнале Свиньина Данилевский говорит с похвалою о книге «Русские и Наполеон Бонапарт», которую я издал в 1813 году.
Тесть велел явиться на экстраординарный обед, им заказанный в отделении, где будет много шуму. Апраксин, по старой привычке, выезжает с проектом. Хочет, чтобы его баллотировали; он хочет нарушить первое правило, цель учреждения отделения, и предложить, чтобы члены отделения не были принуждены быть членами Благородного собрания. Какой вздор! Как будто 50 рублей разорят кого-нибудь. Ежели поеду, буду бурлить против этой глупости. Первое – потому, что это глупость, второе – потому, что я директор Благородного собрания. Вот все наши новости, наши глупости.