Приехал из Гаеты Лизакевич, с ним толстый Козловский, который все такой же болтун и запачканный. Все меня комплиментами потчует. Дмитрий Павлович, узнав, что он не пришел к нему обедать, не будучи зван, велел к нему послать печатный билет, звать его обедать завтра. С Лизакевичем жена, Санковская (которую… португальский поверенный в делах при короле Сардинском) и множество детей.
Я тебе не хочу говорить об Аустерлицкой баталии, которая поставила здесь все умы вверх. Но как верить всему, что французские булетины нам рассказывают? Покуда свет будет светом, подобного несчастья наше войско не увидит; мы ждем с великим нетерпением курьера от графа. Я тебя уверяю, что питаю внутренно достоверность, что все почти ложь; но здесь все, даже и наши, верят публикованному французами.
Рассуди, что Карпов был сегодня у Дмитрия Павловича – жаловаться на Беттеру. «Надеюсь, – сказал он, – что ваше превосходительство не захочет поставить меня на уровень какого-то мелкого купца из Рагузы». Министр наотрез отказался входить в это дело, тем более что Карпов был совершенно неправ, говоря дерзость, и должен был ожидать, что ему ответят тем же. Он хотел добиться, чтобы Беттера намылили голову и проч. Как будто ребенок, который маменьке жалуется. Сам разве бы не мог разделаться с Беттерою? Получив отказ, Карпов вышел от Дмитрия Павловича взбешен; мы думали, что полетит прямо к сопернику, но ничего не бывало: он с ним сегодня провел вечер очень спокойно, как будто ни в чем не бывало. Есть ли толк в его поведении?
1806 год
Александр. Неаполь, 1 января 1806 года
Я теперь один бьюсь как собака, ибо Карпов перестал ходить к Дмитрию Павловичу и мало-помалу посылает мне бумаги, которые у него. Какой чудак, и что он этим выиграет? Боголюбов, который должен был ехать к нашим в армию, просил Карпова достать ему подорожную; он ему отвечал с сердцем: «Обращайтесь к статс-секретарю (говоря обо мне); я ни во что не мешаюсь».
Новый год начинается довольно грустно. Со всех сторон печальные вести; сказывают, что идут сюда французы. Но ежели их не более как 30 тысяч, то напрасно трудятся. Между тем все это меня несколько беспокоит. Двор перепугался и послал трактовать с Сен-Сиром в Риме. Увидим, удастся ли негоциация, препорученная кардиналу Руфо; а не то придется бежать в Сицилию.
Прерываю сии печальные мысли, чтоб сказать тебе, что я перешел жить в дом к Дмитрию Павловичу. Карпов хотел нанять сии покои, но после ссоры бросил, и я их тотчас взял на год за 250 дукатов с мебелями, которые мне принадлежать будут и стоят, конечно, 150 дукатов. И я, и Дмитрий Павлович оба очень рады. Имею пять прекрасных комнат с видом на море, город и проч., одна даже стоит пуста и к твоим услугам, ежели приедешь, чего, однако ж, теперь не желаю, искренно говоря.
Сбирался к тебе много писать, но не тут-то: княгиня прислала за мною. Чувствую, что найду ее печальною, по слухам, которые носятся; жаль мне будет ее оставить; но как быть? Могу жить с нею в разлуке, когда не вижу и любезных родных.
Александр. Неаполь, 4 января 1806 года
Сей радостный для меня день, против всякого чаяния, получил я чрез почту письмо твое из Ольмица от 27 ноября; хотя и старо, но очень меня обрадовало после долгой о тебе неизвестности. Сколько бы оно было приятно нам всем, дойдя в свое время, ибо заключает утешительные вести; но как быть? – получаю оное более месяца позже.
Терпение, стану отвечать. В пустую мою комнату пустил я жить Беренса, а то он, бедный, в трактире проживался. Он мне кажется добрый малый и неглуп. По вечерам сижу часто с ним, и разговариваем о России, Вене и пр. Картина твоя о Вене жалка, и тем более, что я к Вене очень привержен. Поверю, какая должна была быть суматоха в городе. Слава Богу, что ты храбро перенес твои курьерские поездки и, хотя не спал и бился, не занемог. Мы курьеров от вас ждем, как ангелов; но я боюсь все, что забудете об нас, и мы не знаем, радоваться ли или печалиться. Ай да Багратион! Вообрази, что мы об этом ничего по сие время не знаем. Пиши чаще подобные весточки. Наш же Лассий (между нами) хочет убраться отсюда как-нибудь. Держал совет. Англичане ему вскружили голову отсюда ехать. Бог знает, что тогда с нами будет. Одна надежда и была на наших.