1807 год
Александр. Палермо, 4 января 1807 года
Я ездил с Дмитрием Павловичем в Мессину, где была эскадра наша, из Балтики пришедшая. Из Мессины писал я тебе, и теперь, пользуясь первым случаем, пишу тебе через Корфу, куда сегодня отправляем фрегат «Венус». Не буду распространяться в сем письме, ибо оно поздно до тебя дойдет; так-то говорится, а как примусь тебе писать, то не умею уже перестать. Прилагаю письмо к батюшке, из оного ты многое, до меня касающееся, узнаешь. Можно ли усерднее о брате своем просить, как Дмитрий Павлович обо мне? Я не сомневаюсь, что эта рекомендация произведет желаемое действие. Тогда мне будет лафа: 1500 брюхатых рублев в год, да и дорога моя сделана. Попасть только на эту стезю.
Александр. Палермо, 31 марта 1807 года
Я тебе премного обязан за вести о наших успехах; продолжай, ради Христа, писать о новостях всех вообще. Ты, право, смешон: как делать секреты из того, что надобно трубить русским по всей вселенной? И опять, как можешь ты думать, что я в каком-либо случае тебя компрометирую? Дмитрий Павлович именно велит мне тебя бранить за воздержность твою. «Напишите (сказал он мне) вашему брату, что он – как Бюллер[34], который на другой день по кончине князя Потемкина на ухо говорил своим друзьям, что его светлость был очень болен».
Наше отечество в прежалком положении. Сидней Смит пишет от 2 марта, что он высадил войска, прогнал турок, посланных из Азии на помощь Дарданеллам, завладел батареями, заколотил пушки, сжег и ждет только Сенявина (ушедшего из Корфы с восемью кораблями, четырьмя фрегатами и проч.), которому оставляет завладеть Царьградом и драться с турецким флотом; а сам пойдет куда? Это загадка! Говорят, покорить Египет. Первые известия из Архипелага будут весьма интересны. Аман! Аман! Дадут им Амана: у Сенявина все капитаны прехваты, не уступят хоть самим англичанам.
Сколь ни люблю Куракина, желаю для тебя и для службы, чтоб граф у вас остался, и это вероятно: ежели по сю пору тот не бывал, то не будет совсем[35].
Полетика, верно, ушел в Дарданеллы с Сенявиным, так адресуй, пожалуй, письма твои через Пеллегрини к Моцениго, а еще лучше к Манзо, ибо из Триеста очень часто идут суда в Мессину; я к тебе таким же манером писать теперь буду. Пожалуй, сообщай, какие награждения кому даны, кто из знакомых в армии отличаются, и проч. Теперь Аустерлиц заглажен на вечные времена; долго Бонапарт на всякую музыку пел это слово. И у нас заведутся песенки на Пултуск, Морунген, Эйлау. Ай да казаки! Французы про них говорят, что они людоеды. Манифест о милиции писан бесподобно и должен распалять сердце всякого россиянина. Мы читали с восхищением все то, что ты пишешь об энтузиазме, у нас царствующем.
Кауница здесь очень мало уважают: король не любит, а королева трактует как шалуна, да и положение его таково. Надобно посмотреть, как с нашим обходится, да и как наш себя ведет. Я, право, другого Дмитрия Павловича не знаю на свете. Я, право, с тобою не могу быть фамильярнее, как с ним. Целый день мы вместе, друг от друга ни малейшей безделки не утаиваем. Что бы я ни захотел, все для меня сделает, во всем требует всегда мое согласие или мнение, а неограниченная его доверенность и дружба ко мне дают мне вес в городе и у двора. Все министры меня любят. Что делает Поццо славного? Он в военной службе. Зачем у вас? Ты просишь мой журнал. Авось-либо надумаю прислать его с Радди. Все боюсь, чтоб не пропал, и не потерялись мои труды; а он тебя позабавит. Кланяйся премного от меня Дамасу. Все его приятели вспоминают об нем очень часто и любят его.
Александр. Палермо, 5 апреля 1807 года
Англичане напакостили в Дарданеллах, пробились туда, но что пользы? Чем идти тотчас на столицу, Арбутнот кинул якорь у Принцевых островов и начал трактовать. Турки на протяжении трех дней развлекали публику и так выиграли драгоценное время. Они привели столицу в состояние обороны и собрали под стенами 15 линейных кораблей, кои призвали из Буюкдере. Англичане, боясь быть атакованы слишком значительными силами, произвели отступление и много пострадали от огня батарей при вторичном проходе через Дарданеллы. Сенявин соединился с ними три дня спустя в Тенедосе; он предложил Данкворту идти на Константинополь, но тот отказался, желая завладеть прежде всего замками Дарданелл, чтобы обезопасить свое отступление. Он развернул парус к Египту, оставив на 8 кораблей Сенявина всю тяжесть операций в Дарданеллах. Мы не знаем, какое решение примет наш вице-адмирал. В ожидании англичан уже взяли Александрию, с потерею двух офицеров и пяти солдат. Экое побоище!
34
Это барон Карл Яковлевич, родной дядя известного в Москве барона Федора Андреевича Бюллера, который, как видно, и походил на него.