Но полно о сем, грустно говорить. Третьего дня был бал у княгини Долгоруковой, был великий князь. Было очень весело, и я как следует развлекся. Нашел пропасть московских, виленских и неапольских знакомых, Влодековы стали прекрасны, особливо меньшая, а старшая мала ростом. Обе тебе велели кланяться, и множество других, но не упомню всех.
Александр. С.-Петербург, 29 апреля 1808 года
С Козенцем пишет Румянцев к князю. Отправляя его, граф сказал Жерве: «Кстати, надобно мне окончить венское дело Булгакова для отправки Боголюбова». Кажется, теперь должно ожидать нам успеха, тем более, что Поццо получил уже отпуск свой в чужие края и недели через две поедет; перед отъездом должен он видеть государя и обещал мне непременно выпросить крест твой; это точно, что ему в сем не откажут, и Боголюбов старается, чтоб быть доставщиком гостинца. Ему говорят, что он будет отправлен через десять дней.
Мое дело идет тихо. Тургенев все меня бранит, что я слишком равнодушен и не хлопочу; он думает, что дело могло бы легко устроиться. Завтра, так и быть, поеду к графу, поговорю еще и отдам ему маленькую записку службы моей со времени, что я в чужих краях; надеюсь, что это произведет что-нибудь. Шулепов уверяет меня, что граф очень ко мне хорошо расположен. Мне кажется, что он не хочет сделать угодное Татищеву, коего он не любит. Мне предлагали ехать к Гудовичу, я отказался. Как уехать так далеко от тебя и своих? Теперь посылается туда Кторнер. Вестман вчера мне внушал, что я могу тотчас получить место в Неаполе и что ждут только моего прошения. Я ему отвечал, что долго ждать будут. – «Но ежели бы вам его предложили?» – «Я поблагодарил бы, ибо неприлично мне туда возвращаться, бывши там и приехав с Сицилии». Для одной причины был бы мне Неаполь приятен: моя Испанка бы туда верно переселилась из Сицилии; но, будучи в Риме у Дмитрия Павловича, я легко могу ехать в Неаполь, коль скоро узнаю, что любезная там. Вот одна причина, могущая меня понудить быть при лазаронце Иосифе с такой умной головою, как Бибиков. Но положим все это на сторону: как расстаться с таким начальником, каков Татищев? Как оставить такого друга?
Вечера провожу у Орловой, Долгоруковых (князь, сын и все они тебе кланяются), у князя Алексея Борисовича [Куракина] и у Александра Львовича [Нарышкина], где всегда множество народу. Поццо много бывает в первых двух домах. Ну, брат, что здесь за стужа по сю пору! По утрам бегаю, гуляю по набережной, по бульвару и Летнему саду, бываю у князя Чарторыжского, у дюка Серра-Кап-риоли, который стал простым частным лицом, в лавках и проч. Разумеется, что во всех этих экспедициях Боголюбов всегда рядом со мною. Мы почти всегда вместе. Кстати, надобно мне сказать тебе нечто, что знаю от него; но обещай мне не говорить о сем княгине, ибо это только ее огорчит. Знай, что Анстет написал Рибопьеру, что нос у Багратион вот-вот отвалится и что он рядом, чтобы его подобрать, и полагает сделать себе из него реликвию. Рибопьер имел неосторожность повторить эту шутку, которая дошла до ушей матери и мужа; они успокоились только тогда, когда Жеребцова (кажется), приехавшая сюда недавно, поспешила опровергнуть эту неправду. Рибопьеру пришлось отрицать, что он когда-либо слышал подобное мнение. Ежели правда это, то не хвалю толстого: позволено шутить, но эта шутка пересолена. Скажи княгине, что ее дело совершенно кончено, то есть что с 1 мая начнут ей пересылать доходы ее в Вену через князя Александра Борисовича. Представь ей (ежели она того хочет) Козенца, который в курсе ее дел и знает мужа ее и Литтшу. Багратиону дана аренда в 18 000 рублей и 15 000 рублей на проезд к водам Кавказским.
Взятием Швебурга кончилась шведская война. Три дня назад были поднесены государю ключи крепости сей и знамена, взятые у шведов. Церемония происходила возле статуи Петра Великого с великою помпою: все были полки в параде и проч. Остров Готланд взят нами. Говорят, что турки согласны отдать нам Молдавию и Валахию, только бы Франция перестала вмешиваться в их дела. Коленкоровому человеку [то есть французскому послу при нашем дворе Коленкуру] дан титул герцога Висенского. Никогда герцог не делал столько визитов, как в день получения сего известия. Говорят также, что Аракчееву, который чрезвычайно всемогущ, будет дан титул князя Финского, а Румянцев будет пожалован первоклассным. Лобанов, сказывают, будет военным губернатором в Москве, а Молчанов – министром коммерции.