Все то, что ты мне говоришь насчет дела, очень меня тронуло, любезный брат. Видно, Бог не на то создал добрых людей, чтоб им быть совершенно счастливыми здесь! Жизнь – здешняя минута. Анна Петровна и теперь терзается и ногтями своими только питается; если и присвоит себе имение батюшки нашего, то не отымет его нежности; благословение его будет с нами. Я все буду счастлив, как никто, совестью своею, братом и женою.
Татищева скоро ждут сюда; я рад очень: лучше можно будет все учредить. Он не переменился в своих чувствах ко мне, непременно будет востребован, и притом активно. Перемены и новшества, кои собирались завести в министерствах, отложены неизвестно на сколько; надобно, стало, обождать мне нового места. Волков тебя обнимает. Он замучен, бедный: Ивашкин лежит болен, Дурасов в отпуску, он один горе мыкает; не понимаю, как поспевает. Вот золотой человек для друзей и для службы императору. Передай мое почтение Италинскому. Хорош ли у него стол? Я еще помню его неаполитанские обеды.
Я тебе уже сообщал, что Сережа[80] весьма нынешним положением доволен и что получил место Николая Николаевича Новосильцева, то есть попечителя С.-Петербургского учебного округа. Он тут уже дней с десять и тебя обнимает. Ни получение места, ни брак не переменили этого милого мальчика. Наш милый Анстет подал в отставку просьбу. Вот еще один светлый ум, и его канцлер оттолкнул.
Волков сейчас у меня был с пожара, на котором, по великому счастью, не остался он замертво на месте. Упало бревно с крыши и задело только конец его сапога, а стоявшего возле него драгуна ушибло очень больно.
Александр. Москва, 19 февраля 1811 года
Война с Францией кажется неминуемой. Император видит ее неизбежность. После обмена многими курьерами Бонапарт прислал очень жесткий ультиматум, требующий ответа «да» или «нет». Император отвечал, что у него на границах уже есть 250 тысяч человек и в глубине страны 300 тысяч ополченцев для поддержания его «нет» и что тем он отвечает пожеланию всей нации, коей уже два года противостоял. Это дело с кораблями на Тенерифе до сего довело. Бонапарт хотел, чтобы товары, как и в остальной Европе, были сожжены, а их только конфисковали. Потребовали, чтобы Рига и Ревель были объявлены вольными городами. В Париже рассердились на то, что запретили мы ввоз к нам французских товаров. Они нам вредили, всячески препятствовали в наших переговорах с турками, требуя категорически, чтобы английская миссия и англичане были изгнаны из турецких пределов навсегда. Осмелевшие турки позабылись до того, что стали требовать возвращения Крыма. Словом, меры, кои берутся, не оставляют сомнений в том, что мы придем к началу военных действий. Дохтуров призван в Петербург для получения инструкций. Будет три больших корпуса: 1-й – под началом графа Николая, 2-й – под началом самого военного министра и 3-й – под началом Дохтурова. Постарайся же, милый мой, не разлучаться с твоим начальником, который и сам, верно, пожелает оставить тебя при себе.
Все, что я тебе говорю, сообщено мне было одним лицом, явившимся вчера из Петербурга, и кое хорошо осведомлено обо всем. План государственного переворота, чтобы напугать Порту и принудить ее к миру, оставлен; говорят, что войну эту будут считать как бы оконченной; оставят токмо один корпус в 60 тысяч человек с этой стороны Дуная, и ежели турки захотят отнять у нас Молдавию и Валахию, то пускай переправятся через Дунай и оспорят у нас нашу победу. Такое решение кажется мне благоразумным. Разве нет у нас крепостей, кои закрепят нам наши победы? Говорят, что Тучков будет командовать турецкой армией. Мы заручились союзами с австрийцами и пруссаками; первые нарочно сократили свою армию до видимой силы в 70 тысяч человек, чтобы иметь извинение пред Бонапартом, но они требуют, чтобы мы оставили турок и чтобы ту же армию употребили на то, чтобы их поберечь; тогда они скажут Бонапарту: «Мы не можем победить врага, в два раза сильнейшего нас». С англичанами мы, верно, помиримся, и уже началось сближение. Таковы новости, кои передают на ухо в Петербурге и кои Москва, как и во всякое время, сильно раздувает. Я тебя прошу не оставаться в Молдавии; пост этот станет скоро весьма незначащим. Ты пользуешься доверием и уважением князя; не разлучайся с ним.
80
Будущий министр народного просвещения Уваров, перед тем женившийся на богачке графине Екатерине Алексеевне Разумовской. Булгаковы сблизились с ним в Вене, где он служил при князе Алексее Борисовиче Куракине.