Я, кажется, писал тебе, что государь изволил вызваться крестить всех будущих детей. Ольга, благодаря, сказала: «Папа очень любит маленького Николая и находит, что Сашка не так красива. У меня был план: если у меня будет еще дочь, красивее, я подменю ею Сашку и скажу вашему величеству: вот ваша крестница…» – «Так вы так-то? Обманывать… Но сердце мне подскажет, – прибавил государь, – которая моя настоящая крестница, или, скорее, которая старшая, ибо не забывайте, что я хочу быть крестным всех ваших детей».
Долго была о сем речь, и государь все шутил. Потом говорил также о Собрании. Ольга сказала: «Объявляли костюмированный бал, государь». Государь отвечал: «Я вам признаюсь, что бал был для меня все равно что костюмированным; я там нашел мало знакомых и довольно много новых лиц, но, будучи сам без маски, не нашел в том того же удовольствия, что другие», – и проч.
Пашковы к ней приставали: «Что вам говорил император?» – «Да ведь вы знаете, как он добр и любезен, он говорил мне то же, что всем говорит». – «Вот так так, он вас почти не покидал у княгини Голицыной, все время с вами разговаривал». – «Да, на балу ведь всегда столько праздных вопросов: кто такая, а тот? за кем замужем? чей сын? и тому подобное». – Надобно бы ей ехать в Петербург; мне кажется, мужу не очень хочется, а должно бы противному быть, но у него какая-то застенчивость. «Я хотел бы, – говорит он, – сказать: “Ольга, вот тебе 5000 рублей, поезжай в Петербург, оставайся там сколько хочешь и возвращайся в Москву”». Мы все опровергали эту мысль и доказывали, как бы всякий другой муж желал быть на его месте и ехать в Петербург.
Пожалованы во фрейлины дочь слепого Гагарина и дочь Боде. Государь очень был доволен устройством императрицынова дворца, что был графини А.А.Орловой под Донским. В Кадетском корпусе какой-то кадет смотрел на государя издали с таким особенным чувством радости, что государь к нему подошел и спросил: «Что ты на меня так смотришь?» – «Как же вы меня не узнаете? Вы были у нас в коронацию, и я тот самый кадет, которого вы подняли на руки, поцеловали и изволили сказать: “Всех не могу, так тебя целую за всех”; мне был седьмой год тогда». Это сказав, кадет вдруг кинулся государя целовать, что государю было приятно, и его величество его обнял.
Купцы пожертвовали два миллиона. Князь Дмитрий Владимирович просил оные у Комитета министров, чтобы помешать возвышению цен на хлеб здесь, и на бедных, но ему было отказано, поэтому купцы сложились и сумму сию пополнили.
П.П.Новосильцев сказывал, что государь сказал Алексею Петровичу Ермолову за столом: «Ты знаешь, что в Париже носят шинели «по-ермоловски»?» На что этот отвечал: «Слышал, государь; но это жалкий памятник: поносят да и бросят!»
Константин. С.-Петербург, 7 декабря 1833 года
Какой великолепный был бал в Белой зале! Турки глаза растаращили, сколь они теперь ни кажутся образованнее. Посол без бороды, молодой человек, хорош собою; отними у него эту глупую шапку, так тот же казацкий генерал с азиатским, и то не очень, лицом. Он танцевал польский с императрицею, ужинал за ее столом с австрийским послом и статс-дамами, и в его обращении я ничего не нашел ни странного, ни принужденного. Бал начался в девять часов и с ужином продолжался до двух. Государь, императрица, великий князь, великая княгиня изволили со мною говорить, и очень милостиво. Государь подошел: «Честь имею донести тебе, что брат твой, сестра, племянница и племянник здоровы». – «Благодарю ваше величество за приятное известие и за все ваши к ним милости. Но будут ли племянницы сюда?» – «Надеюсь, обещали».
Изволил говорить о путешествии, о Москве и проч. Скажи же своим дочкам: «Надеюсь, обещали». Непременно надобно слово сдержать после стольких милостей. Буду их ожидать; милой Наташи не дождешься с ее фабрикой и хлопотами с Обресковыми, да, вероятно, деньги нужны на расплату с сестрицею, но почему Кате не ехать с Ольгою? Вы себе устраивайте как хотите, а подавайте их сюда.
Утром вчера несколько дам было в новых костюмах; красавиц еще более украшает, а дурным не к лицу. Описать не умею: род сарафана, на котором русское платье с особенными рукавами, на голове – кокошник с длинным вуалем или фатою, а у девушек – повязки, бархатные, шелковые, парчовые или с другими украшениями, или просто. Когда будут рисунки, пришлю, а между тем попрошу какую-нибудь даму сделать описание; но полагаю, что верно у вас уже известно.