Парад вчера совершенно удался. Я сам не был, а жена смотрела из дома Салтыкова. Все были восхищены нашими молодцами. Вечер провели мы дома, как обыкновенно.
Константин. С.-Петербург, 15 мая 1834 года
Государь с императрицею завтра прибудут на Елагин, где будет свадьба князя Урусова. Их величества изволят там пробыть три недели. Императрица, говорят, будет там пить воды. Точно приятные острова! Мы первые переезжаем; но я уверен, что в течение недели все будет наполнено.
Константин. С.-Петербург, 17 мая 1834 года
Вчера обедал у нас на даче князь Петр Михайлович [Волконский], а вечером опять приехал. Он живет в своем домике на Каменном острове, который теперь оживился от августейшего соседства. Многие уже переехали: Нессельроде, Лазаревы, нанявшие одну из дач Добровольского, Грот. Кабы время поправилось, так все бы пошло славно. Дачу, возле меня, бывшую Солового, купил Браницкий.
Константин. С.-Петербург, 23 мая 1834 года
Не думаю, чтобы теперь государь к вам поехал; разве позже, с прусским наследным принцем, которого сюда ждут, но когда, не знаю. Он будет жить в ферме, за дачей Строгановых, где жили летом князь Кочубей и Загряжская, а эта сделалась моей соседкою: наняла дачу Энгельгардта, где жила Мамонова два года тому назад.
Константин. С.-Петербург. 25 мая 1834 года
Благодарю тебя за описание торжественного для князя Дмитрия Владимировича дня. Он заслужил его. Только, как я хорошо понял, бюст его ему же поднесен, с тем чтобы остаться в его фамилии. Для чего же не поставить его навсегда в Думе или зале Купеческого собрания в Москве? Пусть бы лучше его потомки ходили туда на него смотреть и им гордиться, чем к ним будут ходить знакомые и часто равнодушные спрашивать: «Покажите-ка бюст». Там все бы его видели, и всегда бы взгляд на бюст напоминал его деяния, а тут все будет забыто со временем. Впрочем, наше дело не критиковать, а радоваться, что воздают доброму начальнику по заслугам. Я как будто с вами сидел за столом: право, то же чувствовал, что и вы.
Не до вашего лазарета: денег нет, будьте довольны тем, что вам на сей год ассигновано. Вольно же было не представлять обо всем в один раз. Нам только дают 150 000 в год на все почтовые строения во всей России, а требований-то в пять раз более. В иных местах дома валятся, а нам нечем их поддержать.
Ну вот и Тургенев явился. Пора ему было домой. Я рад, что отыскал его наконец на белом свете; надобно ему послать денег, скажи, что не замедлю перевести к нему их через контору дилижансов.
Не знаю, где отыскивать письмо Малиновского к Аракчееву, – разве на том свете; однако же справлюсь только, как он его послал, – прямо ли через Чудово? Постараюсь разобрать. Видно, ему не хочется, чтобы его поздравления читали другие.
Константин. С.-Петербург, 2 июня 1834 года
Я тебе солгал, если сказал, что двор вчера выехал в Петергоф. Сегодня еще здесь, может быть, по случаю открытия минеральных вод, которое, по полученному мною объявлению, будет сегодня же, вероятно, с водоосвящением и молебном, в час, после чего с завтрашнего утра с шести часов желающие могут начинать свои курсы.
Виельгорский сказывал, что государь и императрица завтра изволят выехать. Толстый Шиллинг [Павел Львович; изобретатель и востоковед] был вчера у меня в восхищении: государь изволил быть у него с час и осмотреть все его изобретения, новый телеграф, новые сигналы для флагов и проч. Очень всем был доволен.
Константин. С.-Петербург, 6 июня 1834 года
Смерть князя Кочубея ужасно здесь всех поразила. Мне его сердечно жаль, он всегда был ко мне весьма хорош. Государь теряет в нем слугу верного, человека умного, опытного, государственного. Все сожалеют о нем. Дай Бог ему царство небесное! Ты в письме своем от 2-го говоришь, что он еще не приехал в Москву, но он вечером прибыл и вскоре после того отправился туда, где все будем. Фельдъегерь сюда прибыл в полутора суток. С печальным известием как-то скорее ездится. Недолго князь пользовался канцелярством. Ох, жаль его! Сыновья поехали в Москву вчера, Строганова [дочь князя Кочубея, графиня Наталья Викторовна] собирается завтра. Она, бедная, брюхата, – как-то перенесет этот удар? Но бедная княгиня вряд ли перенесет это при ее слабом здоровье.
Константин. С.-Петербург, 7 июня 1834 года
Вчера много было карет у Загряжской, которая наша соседка по даче; но я еще не был, ибо нахожу, что в печальных случаях приятно видеть только самых близких, с коими поплакать можно, а повторять всякому одно и то же о своем горе, и иногда людям весьма равнодушным – не облегчает сердце. Знаю, что с эстафетою, с которой я тебе вчера послал мое письмо, вместо почты, послан к князю Дмитрию Владимировичу церемониал князя Кочубея; но в чем оный состоять будет, не знаю, также и где тело положат.