— Бабушка, мы пойдем в цирк Гинне? Сейчас? Сегодня?
Сборы были недолги. Прасковья Семеновна достала из кипарисо¬
вого сундучка узелок, извлекла из него смятую зеленую трехрублев¬
ку. Старушка еле успела накинуть салоп и напялить парадную
черную шляпку, а мальчуганы уже теребили ее за рукав и влекли за
порог.
Кудринскую площадь почти перебежали. Поварская улица с ее
старыми липами показалась нескончаемой. Пересекли Арбатскую
площадь. Добрались до стройной церкви Бориса и Глеба. Бабушка
тут приостановилась, перевела дух, собралась было перекреститься,
но внуки не дали и руку поднести ко лбу. Еще бы! С угла Воздви¬
женки уже доносилась музыка. Веселая. Зазывная. Обещающая
удивительные впечатления цирковая музыка.
Карл Гинне, практичный немец, умел потрафить любым вкусам.
Представления его манили разную публику. У входа в его цирк
сталкивались те, кто вместе обычно не бывал: и офицеры в набро¬
шенных на плечи «николаевских» шинелях-чгелеринах, и дамы-щего¬
лихи в шляпах с перьями, и купцы в шубах и суконных поддевках, и
чиновники (в форменных фуражках с кокардами, и мастеровые в по¬
трепанных чуйках.
Запыхавшаяся старушка в шляпке, сбившейся набок, с двумя
цеплявшимися за рукава мальчуганами, еле протискалась к окошеч¬
ку кассы. Извлекла из недр бархатной сумочки трехрублевку, про¬
тянула ее в окошечко. Мальчикам показалось, что прошла целая
вечность, пока появились коричневые бумажки билетов.
— Скорее, скорее! Как бы не опоздать...
К своим местам подымались по крутой лестнице. Еще внизу ка¬
кой-то человек, второпях бабушка лишь заметила его порыжевшее
пальтишко и подвязанную щеку, спросил:
— Билеты есть?
— Вот!—бабушка сунула человеку коричневые листочки и по¬
спешила за внуками, быстро взбиравшимися по ступенькам.
Ничего, что места оказались чуть не под самым куполом. Зато
отсюда был виден весь цирк — и засыпанный опилками манеж, и
ряды кресел, обитых красным бархатом, и полукружия жестких ска¬
меек, расположенных ярусами. И совсем близко, почти над головой,
блестели подвешенные на тросах трапеции и какие-то другие гимна¬
стические снаряды.
Яркий свет слепил глаза. Гремел оркестр, оглушительно бил ба¬
рабан, звенели медные тарелки. Из конюшен исходил какой-то осо¬
бенный теплый терпкий запах.
Началось томительное ожидание представления. Но вот послы¬
шалось громкое, как пистолетные выстрелы, щелканье бича, топот
копыт, веселый приказ: «Алле!» На манеже, подобно сказочному
видению, показалась прелестная наездница.
И в этот миг над бабушкиным ухом раздался требовательный го¬
лос:
— Ваши билеты?
— Опять? Я уже отдала... там внизу...
Человек в шитой золотыми галунами униформе ответил:
— Вольно было отдавать! Ному дали, тот сюда и сядет...
Старушка всплеснула руками. Денег на покупку новых билетов
не было, а человек с галунами был неумолим.
Как в тумане спускались мальчики с лестницы. Ничего нет горше
обманутого ожидания! Пистолетное щелканье бича, веселая музыка
галопа, ослепительные огни манежа, блеск свисающих трапеций —
все это казалось волшебным сном. Сном, который никогда не за¬
быть...
Оставалось утешаться общедоступным зрелищем балаганов. На
масленицу в Москве они открывались во множестве.
Москва семидесятых годов прошлого века... Даже центральная
Тверская улица еще не может похвалиться благоустройством. Ка¬
менные дома в окружении деревянных строений выглядят случай¬
ными пришельцами. На перекрестках торчат полосатые будки с на¬
званиями полицейских частей города: «Тверская», «Сущевская»,
«Мясницкая». А сами будочники, вооруженные алебардами, одеты
в серые мундиры с фалдами и девятью медными пуговицами на
груди.
Вечером в городе мерцали громоздкие фонари-плошки с коптя¬
щими фитилями, опущенными в конопляное масло. Заправляли и
зажигали их пожарные, тоже в серых мундирах, с колпаками на го¬
лове.
Булыжная мостовая доставляет жестокие испытания любителям
быстрой езды. Извозчичьи рыдваны называются дрожками потому,
что пассажиры трясутся в них, как в лихорадке. Но люди состоятель¬
ные ездят в щегольских колясках, фаэтонах, каретах, ландо и в дру¬
гих комфортабельных экипажах.
Трактиры славятся хлебосольной русской кухней: кулебяками в
несколько ярусов из мяса, рыбы, дичи, грибов, квасами на любой
вкус. Рестораны завлекают изысканными блюдами: устрицами, до¬
ставляемыми из Остенде, средиземноморскими омарами и лангуста¬
ми, винами из Бордо и Бургундии. Даже обычные завтраки и обеды
обставляются здесь о такой пышностью, что походят на священно¬
действие.
Можно подкрепиться и на улице. «Сбитень! Горячий сбитень!»—
разносчики с дымящимся самоваром на лотке ловко снуют в толпе и
чуть не на ходу наливают в чашки свой напиток из меда или патоки,
разбавленный кипятком с пряностями. «Сбитень горячий пьет
подьячий! Сбитень-сбитенек пьет щеголек!»—приговаривают расто¬
ропные продавцы, им вторят другие: «А вот кому калачи с пылу-
жару... Бублики, пряники!»
Есть в Москве диковинный уголок. Это Девичье поле — царство
веселья. Кадеты Первой московской военной гимназии Владимир и
Анатолий Дуровы нею масленичную неделю не посещали занятий.
Вместо того чтобы идти в гимназию, они отправлялись на Девичье
поле.
Уже на широкой Пречистенке чувствовалось особое, праздничное
настроение. По улице мчались лихие тройки со звонкими бубенцами
и о щегольской упряжью, пароконные сани, покрытые коврами,
простецкие розвальни, запряя^енные невзрачной сивкой или булан¬
кой, но разукрашенные цветистыми лентами.
За аллеями старых лип Садовой улицы начинались владенья са¬
мого царства веселья. Девичье поле, обычно пустынное, вдруг пред¬
ставало сплошь застроенным дощатыми балаганами, зверинцами,
каруселями, крутыми горками для катания, тут же размещались
трактиры, харчевни, чайные «с подачей горячительных напитков» и
прочие закусочные и питейные заведения.
Нестройная музыка оркестров, дудки, рожки, сопелки, звонкие
голоса сбитенщиков, продавцов яблок, пирожков и разных сластей,
смех и говор толпы, ржанье лошадей — все сливалось в оглушитель¬
ный, непрекращающийся гомон. Всякий становился здесь участником
развлечения: вскакивал на коня карусели, возносился ввысь в рас¬
писной лодочке качелей, разглядывал семь чудес света в глазке
черного ящика панорамы и, конечно, заливался смехом от шуток и
прибауток балаганного деда-зазывалы.
У братьев разбегались глаза. Необыкновенное обступало со всех
сторон. На пестро размалеванных афишах одного балагана гигант¬
ский удав сжимал в страшном объятии светлорусую красотку,
негры-людоеды поджаривали на костре европейца в клетчатых брю¬
ках с пробковым шлемом на голове. Рядом Еруслан-богатырь пора¬
жал мечом несметное число врагов.
Аляповатая вывеска другого балагана извещала, что здесь:
В этот момент на раус — помост на верху балагана, приплясывая,
выскочил сам мужичок-простачок в не по росту длинной поддевке,
в картузе, надвинутом на уши. Удивительной скороговоркой он за¬
строчил:
— Без обмана: мильён слов в минуту!—рассмеялся Владимир.
— Нам бы так уметь...— вымолвил Анатолий, и трудно было ре¬
шить, серьезно он это сказал или в шутку.