шок и, извините... садится на него в присутствии публики.
— В таком случае,—рассмеялся прокурор,—следует привлечь к
ответственности слона...
Далеко не все и не всегда прокуроры были так либеральны.
Сквозь цензурные и полицейские рогатки пробиваться было не прос¬
то, не легко. Не раз братья Дуровы подвергались репрессиям за
свои смелые шутки.
Немудрено, что творчество обоих клоунов в обывательском пред¬
ставлении иногда нивелировалось, а имена их сливались в единое
понятие — «Дуров».
Но как различны были их дальнейшие судьбы!
И ночью цирк живет скрытой, таинственной жизпыо. В темно¬
те тонут кресла и скамьи амфитеатра. Купол нависает на круг аре¬
ны густой чернотой. Зато еще ярче свет фонаря у запасного вы¬
хода.
Цирк полон звуков. В высоте захохотал египетский голубь. На
вечернем представлении фокусник вынул его из муфты обомлевшей
купчихи в первом ряду. Голубь взлетел, покружил над загоготав¬
шей галеркой, примостился на «колесе смерти» гастролера Джэксо¬
на, затем удобно устроился на трапеции воздушных гимнастов
«2-К лио-2».
Слышно, как в конюшне всхрапывают лошади, по деревянному
настилу бьют копытом, протяжно вздыхают. Гигант Раджа посапы¬
вает в тесном для него стойле. Добрый слон, хотя имеет скверную
привычку фыркать, когда его угощают сахаром. Впрочем, и спе¬
сивый пеликан Демосфен любит пошутить над посетителями — так
и норовит ухватить клювом подол дамской юбки или дернуть шта¬
нину брюк зазевавшегося господина.
Запах конюшен, звериных и птичьих клеток проникает в манеж.
Все цирки мира, будь они велики, малы, богаты, бедны, пропитаны
этим запахом. До чего же он стоек! Уж на что изыскан аристократи¬
ческий цирк Чинизелли, там даже опрыскивают и окуривают ко¬
нюшни всяким благовониями, все же не могут его удалить.
Под куполом на трапеции снова захохотал голубь.
— Эй, ты там! Я еще ничего не сказал, а ты уже веселишь¬
ся...— улыбнулся Дуров и хлопнул в ладоши. Голубь пошумел
крыльями, перелетел на «колесо смерти».
Тяжелыми шагами Анатолий Леонидович пересек манеж, под¬
нялся в ложу оркестра. Повернул выключатель. Зыбкий свет лам¬
почки над музыкантским пюпитром бессилен одолеть тьму. Но Ана¬
толий Леонидович не собирается ни писать, ни читать, просто хочет
посидеть в раздумье здесь, в пустом цирке.
Друзья, случайные знакомые, назойливые поклонники — в каж¬
дом городе к концу гастролей им несть числа — пускай ищут его
в гостинице, в ресторане, где угодно, а он побудет тут в одино¬
честве и покое.
Сегодня в гримировальном зеркале он увидел чужое лицо. На
него глядел пожилой человек с усталым взглядом, серебристым ине¬
ем па висках. Странно было признать себя самого. По-прежнему
он выходит иа арену без грима. Однако все больше приходится
подводить губы кармином, придавать пуховкой с пудрой свежесть
коже.
Правда, едва он переступает границу форганга, появляется пе¬
ред множеством зрителей, все в нем преображается. Тело вмиг
обретает былую легкость, в глазах вспыхивают озорные искорки,
голос звучит молодо и задорно.
Люди, жаждущие радости смеха, не должны знать, что* творится
в его душе. Клоун обязан скрывать свои заботы, печали, горе. Ни¬
когда не забыть, как много лет назад пришлось покинуть умиравше¬
го сына и потешать публику. Никакие уговоры не действовали на
неумолимого директора цирка. «Вы обязаны выступать,— твердил
тот.— Контракт... Если не явитесь, цирк разнесут или придется
возвращать деньги за проданные билеты».
Под конвоем двух полицейских Анатолий Дуров был водворен
в цирк. Напялил балахон с блестками, выскочил на арену. Работал
неистово, плохо соображая, что происходит вокруг, что творится с
самим собой. Публика не догадывалась о его состоянии, принима¬
ла это за вдохновение.
Вдруг в самом комичном месте какой-то репризы вспомнился
умиравший ребенок. Сердце сжалось, на глаза выступили слезы.
Клоун умолк.
Внезапная пауза понравилась, раздался хохот. Ничего не пони¬
мая, Дуров обвел глазами толпу — новый приступ общего смеха.
Как отогнать страшную мысль о сыне? Клоун сделал отчаянный
акробатический каскад. И обессиленный упал навзничь.
Публика, наконец, почувствовала что-то недоброе. Все замерли.
Кто-то крикнул: «Расшибся! Сломал руку...»
Униформисты подхватили и увели клоуна с арены. Едва при¬
шел в себя, помчался к сыну. Тот уже умер...
Теснятся нахлынувшие воспоминания. В упорном труде давался
успех. Труд был мучителен, но всегда доставлял радость творческо¬
го постижения. Тем сильнее мстили завистники. Однажды чья-то
злая рука подсыпала в коробку с пудрой известку. Невыносимая,
жгучая боль заставила прервать номер. Захотелось поскорее вымыть
горевшее лицо. Но это вызвало ожог, чуть не приведший к потере
зрения.
Жертвой завистников становились и животные. Какой-то изверг,
иначе его не назовешь, воткнул иголку в живот барану Кузьме,
обученному всяким забавным штукам. Ни в чем не повинный Кузь¬
ма в муках погиб. Кто-то другой, одержимый низкой завистью, ощи¬
пал перья дрессированного петуха и в таком виде выпустил его на
арену. Не удалось уберечь от дикой расправы и любимую собаку
Гектора. Все знали, каким верным другом был умница Гектор. И,
чтобы причинить наибольшее горе артисту, кто-то отравил пса. От¬
вратительное сведение счетов!
Тернист был путь к славе. А вот сейчас на опилках манежа цвет¬
ными буквами выведено: «Анатолий Дуров». Когда он приехал сю¬
да — в Воронеж, на вокзале его встретили с музыкой, кричали:
«Ура! Дурову ура!» Анонсы, плакаты, листовки — реклама всех
видов по»всюду извещает о гастролях всем известного, любимца
публики, непревзойденного клоуна Анатолия Дурова. «Спешите ви¬
деть! Спешите!»
Петербург... Берлин... Париж... Рим... Токио... И сколько при¬
шлось объездить российских губернских городов и уездных захо¬
лустий. Харьков.... Тифлис... Епифань... Астрахань... Торжок...
Омск... Пенза... Екатеринослав... Брянск... Саратов... Полтава... Нет,
всех не счесть! Где только Анатолий Дуров не приносил людям ра¬
дость улыбки, смех!
Особенно запомнился тихий, маленький Кременчуг. Покой и
уют украинского городка так привлекали, что захотелось тут обос¬
новаться, свободно отдаться работе. Наивность!. Непростительная
для бывалого, много испытавшего, практичного человека. Открыл
там свой цирк...
Жители города охотно посещали цирк. Гордились им. Не вся¬
кий ведь и губернский центр мог похвалиться таким чудом: извест¬
нейший, неповторимый, настоящий Анатолий Дуров предпочел всем
прочим российским городам тихий, скромный Кременчуг.
Все же цирк «прогорел». Дело дошло до того, что полицейский
пристав наложил арест на кассу. Слишком мало публики было
в уютном городке на берегу Днепра.
Пришлось перебраться в губернский Кишинев. Там поджидала
новая беда — пожар. Цирк сгорел дотла. В огне погибло все иму¬
щество, дрессированные животные.
Вконец разоренный, без копейки в кармане, бывший владелец
цирка, соло-клоун Анатолий Дуров должен был начинать жизнь
сначала. И начал. Попросил у местного богача в виде милости, хо¬
тя бы... кошку. Кое-как добрался до Одессы и стал выступать с но¬
вым клоунским номером, в котором участвовала дрессированная
кошка.
Жизнь проносятся быстро. Не за горами юбилейный бенефис —