Интересная, верная мысль! Можно лишь дивиться и преклонять¬
ся перед силой ее предвидения. Только но прошествии десятилетий
родилась новая наука — бионика, цель которой применить мудрый
опыт природы, животного мира в техническом прогрессе.
Дуров дает своеобразное толкование случившемуся «недоразу¬
мению». Все это произошло, по его мнению, лишь потому, что много
тысячелетий не существовало науки зоопсихологии. «И вот в эту
молодую науку, в этот будущий грандиозный храм я и хочу вложить
свой кирпичик»,— заключает свою мысль артист цирка, ставший
исследователем.
Каков же этот «кирпичик»?
Прежде всего безболевой метод дрессировки, основанный на глу¬
боком знании психологии животных. Дуров давно приступил к раз¬
работке этого метода, богатый практический опыт, накопленный за
многие годы, стал его основой. Но Владимир Леонидович все более
ощущал необходимость обосновать его теоретически. Теоретический
поиск, обогащенный практикой, сулил широкие перспективы.
Тему своей работы Дуров назвал просто: «Взаимопонимание
между человеком и животным».
Беда в том, пояснял Владимир Леонидович, что человек не по¬
нимает психики животного, а животное — психики человека. «У ме¬
ня часто спрашивают: «Как это вы научили глупых скотов?» Да так
ли они глупы? С точки зрения животного мы, люди, может быть,
иногда бываем куда глупее их. И у них, может быть, такой же
односторонний взгляд на нас, как и у нас на них. Кошка, возможно,
смеется в душе, когда видит, как люди мечутся по комнате, одни
с железными кочергами, другие вскакивают на стул или даже па¬
дают в обморок при виде малюсенького мышонка. А в это время
маленький зверек с сильно бьющимся сердечком лишь ищет выхода,
куда бы удрать от вооруженных великанов. Кошка смотрит и удив¬
ляется: «Стоит, мол, мне лапой — цап! —и нет мышонка». Кто здесь
умнее из троих: человек, кошка или мышонок? Судите сами!» —
смеялся Дуров.
— Какое, по-вашему, самое умное животное? — нередко спра¬
шивали дрессировщика.
— Вопрос я считаю поставленным неправильно,— отвечал он.—
Каждое животное умно по-своему. Невозможно установить общий
критерий, который годился бы для измерения ума животного. Но
если вы меня спросите, какое животное легче поддается дрессиров¬
ке, то этот вопрос будет задан правильно.
Скорее и легче, конечно, поддаются те, что ближе стоят к чело¬
веку, например, собаки. Однако различные породы различно реаги¬
руют на приручение и воспитание. Натура их очень меняется в
зависимости от воспитания, они могут быть образованными, благо¬
воспитанными, послушными или грубыми, раздражительными, злы¬
ми. Собаки часто во многих отношениях становятся похожими на
своих хозяев.
Собаки... В. Дуров не хочет в том сознаться, к ним он относится
по-особенному. Из большого числа животных, которых он воспиты¬
вал, дрессировал, с которыми выступал на арене, они были друзья¬
ми самыми близкими. Каштанка... Бишка... Запятайка... Лорд... Ни
одного из этих чутких, верных друзей не забыть никогда. И разго¬
вор о них будет отдельный.
Ведь даже Сократ, простой гусак, запомнился на всю жизнь,
хотя жил он давно, очень давно, когда у молодого клоуна Владимира
Дурова весь «штат» дрессированных животных составляли свинья
Чушка, собака Бишка да вот этот самый гусь Сократ.
...И до чего он был понятлив! Ходил как дрессированная лошадь
по арене вдоль барьера, танцевал вальс, стрелял из ружья, вытворял
другие штуки. А то выводил целое стадо гусынь. По его примеру
они выполняли различные маневры и по команде «стой!» все вместе
замирали как вкопанные.
То было тугое время, когда приходилось зачастую жить впрого¬
лодь. Единственными, ближайшими друзьями оставались тогда Биш¬
ка и Сократ. Дуров делился с ними своими горестями.
— Плохо нам живется. Комната наша не топлена, платить за
нее нечем — денег нет... Скоро нас отсюда выгонят на улицу. При¬
дется ночевать в холодном балагане...
Так и случилось, пришлось поселиться вместе с другими арти¬
стами, положение которых тоже было отчаянным. Сборов не было,
антрепренер не платил жалования. Труппа голодала.
Кроме клоуна Владимира Дурова в труппе были силач Подмет-
кин, на афише нежно звавшийся Незабудкиным, «человек-змея»'
его жена — «королева воздуха», шпагоглотатель и музыкант, играв¬
ший на нескольких инструментах.
Особенно страдал от голода силач.
— Я жрать хочу! Дай полтинник! — кричал он антрепренеру.
— Где взять полтинник-то? Сбору опять было три рубля три¬
дцать копеек,— оправдывался антрепренер.
— У меня мускулы слабеют...— плакался атлет.
— Ay меня вот трико разорвалось...— вторил «человек-змея».
— Разве балаган поджечь? Страховку получить...—гадал хо¬
зяин.
Вечером в сочельник, зная, что труппа будет особенно настой¬
чиво требовать денег, он куда-то исчез.
— Ох, наша жизнь каторжная! — жаловалась «королева возду¬
ха».— Порядочные люди на рождество гуся едят.
— Гм... гуся-то и мы могли бы съесть...— задумчиво процедил
голодный атлет.
— Откуда?
— А вот его гуся!
— Вы с ума сошли! Сократа моего съесть?—ужаснулся Дуров.
— Ха-ха-ха... Испугался?
— Ну, ладно, не волнуйся, иди погуляй,— вмешался музы¬
кант.—А я вот пойду одного знакомого купца попрошу, может, пол¬
тину отвалит.
Тяжко было на душе после этого разговора. Дуров вышел на
улицу, принялся бродить по городу, пытался заглушить голод. Одна¬
ко пронизывающий холод заставил вернуться в балаган.
Там он застал веселое общество. Слышался смех, звон стаканов.
— Володя, друг! — приветствовал атлет.— Садись пей, закуси!
— Закуси, закуси... Кто-то, а уж ты полное право имеешь по¬
пробовать этой закуски.
— Ха-ха-ха-ха! —катился от смеха «человек-змея».
«Что-то кольнуло мне в сердце,— вспоминал Дуров.— Я сделал
шаг к столу. Там красовался большой рождественский гусь. Страш¬
ная мысль промелькнула в сознании. Я бросился в угол, где в клет¬
ке обитал мой Сократ. Клетка была пуста. Я понял все...».
Не помня себя от гнева, Дуров кинулся на сидящих с кулаками.
Кого-то ударил, кого-то сбил с ног. Слезы душили его, охватив
опустевшую клетку Сократа, он плакал.
Только Бишка разделяла горе своего хозяина — подошла, стала
лизать его лицо.
Много лет минуло с того времени, но Дуров не забывает жесто¬
кой гибели Сократа. Не забывает он других своих четвероногих
и крылатых друзей. Некоторые из них дожили до преклонного воз¬
раста и после смерти остались в виде чучел в «некрополе».
Постижению жизненных законов, изучению психологии тех, ко¬
го природа поручила попечению человека, посвящает себя Владимир
Леонидович Дуров.
Молодое Советское государство всемерно поддерживает начина¬
ние Дурова. Его Уголок на Божедомке становится своеобразным
научно-исследовательским центром.
«Молодая рыжая собака — помесь таксы с дворняжкой — очень
похожая мордой на лисицу, бегала взад и вперед по тротуару и бес¬
покойно оглядывалась по сторонам. Изредка она останавливалась
и, плача, приподнимая то одну озябшую лапу, то другую, старалась
дать себе отчет: как это могло случиться, что она заблудилась?»
Так начинает А. П. Чехов свой рассказ «Каштанка».
«Каштанка была молоденькая рыжая собачка, которой пришлось