Все вы у меня только даром хлеб жрете. Вам бы ночевать в балагане,
а я вас чистой комнатой балую. Это ты ни во что не считаешь? Вон!
«Каучуковый человек» посоветовал не вступать в дальнейшие
пререкания с хозяином.
— Ну, какой уж там расчет, слава богу, что не ударил. Ежели
ты не врешь, что в Москве у тебя есть где жить, то беги. Право слово,
убеги! И не пьянствуй, коли молоко на губах еще не обсохло. Дер¬
жись!
— Нечаянно я...
— Ох уж эти «нечаянно»! Все так начинают, а потом втягиваются.
— Не буду, никогда больше не буду! Правда, в первый и в по¬
следний раз. Честное слово, в последний раз!
— Вот и я из-за этой самой проклятой водки страдаю...
— Знаю...
От балаганщиков Анатолий слышал грустную историю жизни
«человека-каучука». Блистательно начал он на арене карьеру «клшп-
ника» и за годы успешной работы сам обучил немало артистов искус¬
ству «ломкости и гибкости». Но пьянство сгубило талантливого акро¬
бата, и он все более опускался на дно. Даже в жалкой труппе Валь-
штока он слыл нищим, ходил в отрепьях, спал без подушки и одеяла.
Правда, и во сне ухитрялся оставаться удивительным каучуковым
человеком: складывался на полу так, что то одна, то другая нога по¬
переменно служили ему изголовьем, устанет правая — тогда поло¬
жит под голову левую. Некоторые пытались подражать ему и таким
же способом обходиться без подушки — не получалось.
— Верю тебе, глупый мальчишка, что слово сдержишь,— продол¬
жал старый акробат,— потому на вот, возьми свою амуницию — курт¬
ку... Когда вчера тут свалка была, я нарочно ее взял, а то бы тебя
совсем обобрали.
— А сапоги, шапка?..
— Пиши пропало! Лучше и не спрашивай ни у кого, а то еще
изобьют до полусмерти. Подобру-поздорову уходи отсюда! Да поско¬
рее — последний тебе мой совет.
Крепко обнял Анатолий своего доброжелателя и, как был, босой,
с непокрытой головой, вышел на улицу. Пошел куда глаза глядят.
В неизвестность...
...Рельсы стремились в бесконечную даль. Справа и слева тяну¬
лась лесная чаща — сплошной зеленый коридор.
Утомительно идти, соразмеряясь с ритмом неровно уложенных
шпал. Приходилось то укорачивать, то удлинять шаг. Да еще за пле¬
чами на палке болтался старенький матерчатый саквояж, набитый
пещами.
Все же Владимир бътл настроен бодро. Даже напевал подходящий
к случаю куплет собственного сочинения:
К середине дня он прошагал уже много верст, а до Клина остава¬
лось далеко. Лес чуть поредел, от болот повеяло сыростью. А впере¬
ди по-прежнему сверкали рельсы да чернели шпалы, казалось, им
не будет конца.
Саквояж словно стал тяжелее, палка начала давить на плечо.
Усталость брала свое. Давал знать о себе и голод, особенно хотелось
пить.
Когда ноги совсем стали подкашиваться, откуда-то донесся лай
собаки. За поворотом возникла будка путевого обходчика. И навстре¬
чу с хриплым лаем бросилась худая собачонка. Владимир ответил
ей в тон. Пес от неожиданности смолк и в испуге прижался к ногам
деда, открывшего дверь будки.
— Что нужно? — недовольно пробурчал дед. Он был один со сво¬
им несмелым псом и, видно, опасался пришельца: мало ли чего мож¬
но ожидать от бредущего так, пешком по шпалам.
— Напиться!..
— Пей! — Дед ткнул путнику железную кружку с водой.
Владимир жадно осушил всю кружку.
— Отдохнуть у вас можно?
— А ты кто будешь?
— Фокусник, клоун...
— То есть кто?..
— Циркист...
— Много вас тут шляется всяких...
Дед торопливо вернулся в будку, захлопнул за собой дверь. Со¬
бака, наконец поняв свою ошибку, с лаем бросилась на Владимира.
Ничего не оставалось, как продолжать путь дальше. Саквояж
стал уже невыносимо тяжел. Пришлось его облегчить — выкинуть
все, без чего можно обойтись. В траву полетели книги, тексты кло¬
унских куплетов, парик для пантомимы «Арлекин и скелет» — Вла¬
димир изображал в ней злого старика, роль нелюбимую, так как ему
хотелось играть людей веселых. На самом дне саквояжа лежало
большое деревянное клише, изображавшее лицо плачущего клоуна.
Юный циркист сам вырезал перочинным ножом это клише, чтобы
отпечатывать афиши своих будущих выступлений. Жаль было вы¬
брасывать такую памятную вещь, и он повесил ее на ветку ближай¬
шей березы. В зеленом лиственном обрамлении деревянное лицо кло¬
уна выглядело удивительно забавно. Владимир улыбнулся своей вы¬
думке.
Чьи-то шаги заставили насторожиться. На всякий случай укрыл¬
ся в чаще деревьев — в глухом лесу не всякая встреча желанна.
На поляну вышла старуха с лукошком, полным грибов. Прошла
несколько шагов, остановилась как вкопанная перед березой. Что та¬
кое? Старуха оглядела березку, обошла вокруг, с опаской устави¬
лась на деревянное изображение. И вдруг бухнула перед ним на ко¬
лени и принялась молиться. Воздела руки к небу, крестилась, клала
поклоны до земли и, наконец, с благоговением приложилась к де¬
ревянному «лику».
Владимир не выдержал, фыркнул: старушка приняла клише за
новоявленную икону.
— Свят, свят, свят! С нами крестная сила...—Перепуганная баб¬
ка кинулась в лес. Вслед раздался звонкий молодой хохот. Только
леший мог смеяться так весело. Ему и досталась брошенная корзина
с грибами.
И опять шпалы, шпалы... Короткий шаг... длинный шаг... Есть
время подумать, поразмышлять.
Верно поступил он, так решительно покончив со своим увлече¬
нием. Теперь на душе легко, и казалось даже смешным, что так нра¬
вилась ему певичка из трактирного хора.
Сама судьба будто нарочно устроила трудный экзамен, говоря:
«Выдержишь — слава, не выдержишь — погибель». Не просто было
одержать победу над самим собой.
Работа в балагане не только принесла разочарование, но дала
и некоторый опыт, укрепила уверенность в себе и... отравила успе¬
хом. Разве можно забыть аплодисменты зрителей, когда удавалось
ловко исполнить гимнастический номер или рассмешить каким-ни¬
будь клоунским трюком. Такое навсегда остается в памяти, рождает
желание вновь и вновь услышать восторженное «браво!» «бис!».
В Клин пришел Владимир с созревшим решением — дать соб¬
ственное представление в городе.
Снял комнату па постоялом дворе. Едва утолил голод, завел раз¬
говор с коридорным. Узнал от него, что в городском клубе есть зри¬
тельный зал и сцена, но, чтобы снять помещение, следует предвари¬
тельно добиться разрешения полицейского надзирателя, а он груб,
жаден, берет со всех непосильную дань. Житья от него нет!
Владимир потребовал чернил и бумаги, написал афишу: «Проез¬
дом через здешний город в Москву, с дозволения начальства, будет
дано представление в здании клуба, в трех разнообразных отделе¬
ниях, состоящих из следующих номеров:
«Сила зубов или железные челюсти»
исполнит силач Владимиров.
Сатирические куплеты: «Все замерло»
исполнит комик Володин.
Удивительные фокусы
покажет профессор черной магии
Вольдемаров.
Первый русский оригинальный соло-клоун
Дуров выступит как художник-моменталист
и звукоподражатель.