Люди на поляне замерли. Ждут, нервничают.
— Евгений Петрович, как?
— Ползут, ползут…
С Плетневым какая-то заминка. Иван Тихонович вернулся к нему. Минуты две лежит рядом с Плетневым. Потом пополз один. Плетнев остался: надо думать, выбился из сил. Или, может быть, у них родился новый план?..
— Ну, как там наши?
— Скоро будет вода.
— Скорей бы…
Иван Тихонович исчезает в кустах у реки. Сейчас он набирает воду…
Автоматная очередь. Трое немцев, выскочив из густой травы, бегут туда, где должен быть Иван Тихонович.
Евгений вскидывает винтовку. Один немец падает.
Тотчас же по горке начинают бить пулеметы. Евгений прижимается к земле. Жужжат пули, не дают поднять голову. В коротких перерывах между очередями слышится глухая возня у реки, голоса, крики.
Когда пулеметы смолкли, Евгений увидел: далеко, по лугу, немцы ведут к станице партизан. Плетнев еле передвигает ноги. Его бьют прикладом. Он падает. Потом снова поднимается и, хромая, идет вслед за Иваном Тихоновичем.
Евгений возвращается к своим. Его ни о чем не спрашивают. Все ясно…
Спускается вечер. Над рекой поднимается сизый туман. Сверкают серебристые изломы гор. Темный лес сонно покачивает мягкими вершинами елей. Тают во мгле скалы. Монотонно шумит река.
— Я пойду, Евгений Петрович. Возьму с собой Геню и пойду.
Это говорит Валерий. Он держится лучше всех — только глаза ввалились и покраснели.
В распоряжении Валерия и Гени один короткий час темноты — от захода солнца до восхода луны.
Надежды мало: в это время немцы особенно бдительны. Но это последняя попытка. Если ребята не добудут воды, надо уходить в горы. Быть может, кто-нибудь и сумеет добраться до лагеря. Лучше смерть в горах, чем здесь, в мышеловке.
Евгений ждет.
Тишина.
И вдруг в той стороне, куда ушли Валерий с Геней, завыли мины.
Конец…
Надо собираться, поднимать людей — тех, кого еще можно поднять.
Стрельба затихает. Где-то в лесу незнакомо кричит ночная птица.
Сигнал?
Нет, ждать помощи неоткуда.
И снова тишина. Только река все поет и поет под горой.
Автоматная очередь. Вторая, третья. Потом сухие выстрелы карабина.
Так, значит, живы! Живы!
Выстрелы уходят все дальше и дальше от поляны и замирают в горах.
Люди ждут.
Евгений лежит и слушает.
Полная луна поднимается над горой, лунный свет ложится на темные вершины деревьев и освещает круглый камень.
Хрустнула сухая ветка. За камнем мелькнула тень и пропала.
Немцы?!
Евгений вынимает гранату.
— Ползи к нашим, шепчет он партизану, который лежит рядом с ним. — Пусть рассыпятся цепью. И до моей гранаты — ни звука.
И вдруг раздается еле слышный треск цикады — такой родной, близкий, знакомый! Неужели? Нет, не может быть…
Снова трещит цикада, словно настойчиво требует ответа.
Евгений отвечает.
Кусты у камня раздвигаются, и, залитый лунным светом, вырастает Валерий.
— Простите, Евгений Петрович: заблудились мы, когда от немцев отстреливались. Услышал голоса — решил проверить. Получайте.
Валерий протягивает фляги с водой. За ним стоит Геня. Они оба мокры с ног до головы: не утерпели, выкупались.
Хочется кричать, петь, танцевать.
И совершается чудо.
На каждого пришлось по нескольку скупых глотков, но люди ожили. Будто и не было этих страшных, мучительных дней без воды, без надежды…
Бесшумно, цепочкой партизаны уходят в горы. Мягко шумит лес верхушками деревьев. Тянет сыростью от ущелья. Сияет луна.
Ребята так и не смогли связно рассказать, как шли они по горам. Они помнили только крутые, почти отвесные подъемы, горячее солнце, затхлую воду в дуплах и огромную радость, когда они поняли наконец, что лагерь близко. И вот уже заслуженной отдых.
— Обедать, дорогие, — хлопочет Евфросинья Михайловна.
— Иду, иду, Евфросинья Михайловна, — улыбается Евгений, — только пришлите ко мне связного.
Евгений отсылает в штаб донесение с координатами немецких дзотов.
Ребята спят восемнадцать часов беспросыпу. Они не слышат, как над горами пролетела шестерка бомбардировщиков с красными звездами на крыльях. Они не слышат тяжелого грохота взрывов. Но, когда они просыпаются, перед каждым из них лежит маленькая бумажка — только что принятая радиограмма:
Указанные вами немецкие дзоты наша авиация разбомбила — их больше не существует. Примите глубокую благодарность от командования Красной армии.