Но Евгений не может отказаться от «факторий» — они нужны нам, как воздух. И он часто повторяет:
— Нет, до тех пор, пока нас силой не вышибут из наших факторий, я буду беречь их, как зеницу ока.
КРЕСТ ИЗ ЗАПОРОЖСКОЙ СЕЧИ
Евгений блестяще наладил агентурную разведку. Теперь действительно в каждом хуторе, в каждой станице у нас друзья. Это главным образом подростки. А недавно Евгений вернулся из разведки и положил передо мной старый массивный крест. Серебро потускнело, и на перекладине отчетливо видна круглая вмятина, будто пуля на излете смяла серебро.
— Ну, папа, могу тебя поздравить: наших друзей прибывает. Вчера в Смоленской окликнул меня старый дед, седой как лунь, борода по пояс. Ввел меня в хату, снял с иконы этот крест и протянул мне:
«Знаю, парень, неверующий ты. Но слышал — крепко бьешься за свободу, за счастье, за волю казацкую, как бились деды наши в Запорожской Сечи. Бери, не брезгуй. Из Сечи пришел он на Кубань, добрые казаки ходили с ним в бой, и тот, кто нес его на груди, никогда не срамил в бою родной Кубани! Бери крест и помни, крепко помни, парень: если больше жизни, крепче отца с матерью, жарче зазнобы своей любишь ты волю, народ свой, землю свою родную, — сохранит этот крест тебя от измены, предательства, позорного плена. Бери — знаю, кому даю».
Я взял, папа: грех обидеть такого старика… Но это доверие обязывает. Мы уже достаточно сильны, пора переходить на железную дорогу — рвать поезда. Правда, мы могли бы и сейчас в любой момент взорвать поезд «веревочкой», как рвал Валентин в Белоруссии, но я мечтаю, чтобы у нас на Кубани первый фашистский поезд взлетел на, партизанской, совершенной, автоматической мине. А устройство этой мины нам никак не дается. Но мы ее все-таки смастерим и будем рвать поезда…
И знаешь, папа, о чем я мечтаю? Здесь, в предгорьях, в нашей лесной глухомани, организовать минно-диверсионную школу. Соседние отряды пошлют в нее своих лучших, самых отважных партизан. Мы будем читать им лекции, мы проведем с ними учебную практику на специальном минодроме, мы возьмем их на наши очередные диверсии. Они вернутся в свои отряды опытными минерами. Мы вырастим наши «дочерние отряды». И на горных дорогах, в степных станицах, в лиманах взлетят на воздух немецкие поезда, запылают взорванные фашистские танки, рухнут мосты…
Начать обязаны мы, инженеры-партизаны. Это наш долг. И мы его выполним, клянусь тебе, папа! Дай только справиться с новой миной, и наперекор всему в тылу у немцев будет работать наш минный партизанский вуз.
ВЗРЫВ МОСТА
Получен секретный приказ: выйти в тыл станицы Смоленской, заминировать три моста, на обратном пути осмотреть мост на дороге Северская — Смоленская, минирование которого поручено нашим соседям-смольчанам, и провести разведку дороги до Георгие-Афипской.
Это наша первая крупная минно-диверсионная операция. Готовимся к ней без излишней спешки: тщательно разрабатываем маршрут, распределяем роли. Минирование поручено второму взводу под командованием Ветлугина. Первый взвод, во главе с Янукевичем, — в охране. Общее руководство операцией возложено на Евгения.
На рассвете отправляемся через Крепостною и Топчиеву Щель на гору Ламбина.
Путь тяжел. Лямки рюкзака режут плечи. Нагрузка солидная: продуктов на семь дней, запас патронов по сто двадцати штук на человека, гранаты, ящики с противотанковыми минами, винтовки, пулемет ППД с дисками и всякая мелочь — бинокли, ножи, фляги с водой.
Идем, как всегда, цепочкой. Головную часть разведки ведет Евгений. В походе строго-настрого запрещено говорить даже шопотом.
Вначале идем густым лесом вдоль реки Афипс, потом по тропе, через глушняк. В сумерки выбираемся к пересохшему руслу какой-то речушки, находим поляну с большой лужей, ужинаем, не разводя огня, и по взводам располагаемся на ночевку.
На следующий день начинаем подъем на гору Ламбина. Идем Топчиевой Щелью — глубоким, метров в двести, ущельем, таким узким, что даже двум человекам в нем не разойтись. Перебираемся через огромные камни и овраги, ползем под стволами сваленных бурей деревьев. И все это — на крутом подъеме.
К концу пути многие шатаются, как пьяные.
С горы Ламбина спускаемся медленно: вокруг немцы и мы здесь впервые. Ориентируемся по карте и по компасу, изредка влезаем на деревья и проверяем направление.
Около трех часов дня подходим к мостам и ложимся в кусты: день для нашей работы — неподходящее время.
В полночь приступаем к минированию. Люди чертовски устали, но работают безукоризненно. Еще затемно минирование закончено, и минеры отползают далеко в кусты.