Дакс, временами жалобно взвизгивая, жмется к ногам Евгения. На привалах смотрит на хозяина умными печальными глазами и виновато лижет руку.
Два часа длится этот тяжелый путь. У Гени мучительно ноет недавняя рана на плече. Тяжелыми гирями кажутся противотанковые гранаты на поясе. Лямки заплечного мешка с взрывчаткой, продовольствием, патронами врезаются в тело. Во рту пересохло. Ноги горят, как обожженные. Хочется лечь на эти голые плиты, закрыть глаза и лежать неподвижно, ни о чем не думая. Но Геня не может, не смеет отставать — он сам упросил брата взять его в горы.
Начинается спуск. Он тяжелее подъема. В сумерках на скользких плитах трудно найти опору для ног. Помогают оголенные корни деревьев — как змеи, они вьются в расщелинах скал.
Наконец начинается ровная горная дорожка. Короткий получасовой отдых — и снова в путь.
Наступает ночь. Где-то совсем рядом шумит горная речушка. В лесу назойливо кричит горная сова — пышная рыжая птица с хитрыми кошачьими глазами и острыми серыми ушами.
Неожиданно Дакс резко останавливается и глухо рычит. Густая шерсть на спине поднимается дыбом.
Евгений приказывает Карпову разузнать, в чем дело. Но Карпов не прошел и пятидесяти метров, как справа грохнул выстрел. Пламя, вырвавшись из дула винтовки, на секунду осветило кучу поваленных бурей деревьев.
Евгений оттягивает группу назад. Карпов и братья Мартыненко бесшумно уползают в темноту.
Дакс нервничает.
Проходит полчаса. В кустах раздается треск цикады — это возвращаются разведчики.
— Впереди по нашему пути, у края дороги, стоит шалаш, покрытый землей, — тихо докладывает Евгению младший Мартыненко. — У шалаша семь-восемь человек. Что за люди, в темноте разобрать не удалось. Надо думать, сторожевая застава у перевала.
Нельзя подымать шум, когда так близка цель: ночная суматоха может вспугнуть немецкий караул у моста и охрану в ауле.
— Карпов, ведите в обход, — приказывает Евгений.
Партизаны крутой дугой огибают таинственную заставу.
На рассвете выходят на дорогу. Из-за далеких хребтов ослепительно брызжет встающее солнце и гонит по горам голубые тени. Из соседнего аула, по ту сторону горы, доносятся далекие голоса и тявканье собак.
На день надо скрыться, исчезнуть, провалиться сквозь землю.
В стороне от дороги стоят густые заросли держи-дерева. Лучшее пристанище трудно найти. Даже кавказская овчарка не посмеет забраться туда: при малейшем движении острые шипы колючек глубоко вонзаются в тело.
Прорубив топориками узкий проход, отряд располагается на отдых в густых зарослях. Геня ложится в Дозоре. Карпов и братья Мартыненко уходят в разведку.
Вечереет. С востока ползут сумерки. В их синей мгле исчезают рощи, сакли соседнего аула, нагромождение камней у дороги. И над зарослями держи-дерева спускается темная южная ночь.
Возвращаются разведчики. Карпов докладывает:
— Мост совсем рядом. Дорога подходящая. Встретил своего старого приятеля из соседнего аула. Он подтвердил, что, быть может, даже завтра утром по мосту пройдут крупные мотомехчасти немцев. Явились, значит, вовремя. Только бы не опоздать. Приятель обещал нам помочь…
Отряд выходит из зарослей. С высокого обрыва смутно видны каменная арка моста и крутой поворот шоссе у выступа горы.
По эту сторону арки, около поста с «грибком» от дождя, ходят двое часовых. Они медленно делают десять шагов в одну сторону, медленно поворачиваются, медленно проходят назад.
По другую сторону арки стоит казарма караула. Надо думать, оттуда на фоне скалы должны быть видны силуэты часовых у «грибка».
Над ущельем на изорванной по краям полосе неба сверкают синие звезды. Из темноты леса доносится тихий хруст — осторожно ходит ночной зверь, — и все кричит уныло сова. А внизу, под мостом, шумит и клокочет река с белыми гребнями пены. Она с шумом рвется по каменным перекатам, и ночью рев ее особенно суров и грозен…
— Карпову и братьям Мартыненко снять часовых, — приказывает Евгений и добавляет: — Сделайте так, чтобы для караула по ту сторону моста часовые оставались живы всю ночь. Понятно? Как только часовые исчезнут, обоим Мартыненко приступить к минированию моста. Недриге, Козмину и тебе, Геня, заложить мины на шоссе.
Три тени ползут по обрыву и замирают у начала арки.
Томительно тянутся минуты.
Часовые подходят к «грибку».
Резко, как камни из пращи, Сергей и Данило бросаются на часовых. Левой рукой крепко зажимают рот. Правая рука привычным движением вонзает финский нож подложечку — так на Кавказе охотники добивают раненого зверя.