Конспирация полная: даже самые близкие люди не знают о нашем партизанском отряде. Об этом позаботился Евгений. Он сам свято хранит тайну и научил хранить ее и наших будущих партизан.
Даже меня, своего командира, они в беседе друг с другом не называют по имени и отчеству.
На одном из наших первых собраний в штабе Евгений, смеясь, назвал меня «Батя». Подозреваю, он сделал это не случайно. Новое имя прижилось: так меня стали звать все мои товарищи по отряду.
Ну что же, Батя так Батя.
ВЕРЕВОЧКА — ВЕЩЬ НЕНАДЕЖНАЯ
Прошла зима. Помню, как-то поздним весенним вечером Евгений пришел ко мне:
— Папа, я к тебе за советом. Мне кажется, мы не имеем прав быть обычным партизанским отрядом. Уж хотя бы по одному тому, что среди нас много инженеров. Мы должны стать отрядом минеров-диверсантов: рвать поезда, мосты, плотины, склады, минировать дороги, разрушать переправы. Я организую на комбинате занятия по минному делу под руководством опытного сапера — капитана Гришина. Ты как смотришь на это?
Со следующего дня начинаются занятия. На них ходят все партизаны нашего отряда. И на лекциях капитана Гришина на одной парте сидим я и Геня.
В разгар занятий к нам приехал неожиданный гость — мой средний сын Валентин. Офицер, дважды тяжело раненный в боях под Москвой и Ростовом, он едет через Краснодар в Крым, где разгораются тяжелые бои.
Вечером у нас собрались все три брата: Валентин, Евгений, Геня. Валентин рассказывает об одной из своих минных диверсий:
— Как-то меня с товарищем послали в тыл — помочь партизанскому отряду взорвать мост. Когда я подобрался к берегу реки, я увидел: мост охраняется так, что даже кузнечик к нему не подберется незаметно.
Этот двухарочный мост лежал на важной железнодорожной магистрали — по ней непрерывным потоком шли на передовую воинские эшелоны, — и немцы охраняли мост, как зеницу ока.
Но приказ был ясен: взорвать мост во что бы то ни стало. Я лежал в кустах, придумывал десятки комбинаций и тут же отвергал их — все они были одинаково безнадежными.
И вдруг мне вспомнилась кинокартина, я видел ее в детстве. Это был приключенческий фильм из жизни контрабандистов на турецкой границе. И я решил на белорусской земле использовать опыт контрабандистов Закавказья.
Валентин на минуту замолчал. Но Гене не терпится:
— Ну, дальше, Валя!
— Рано утром следующего дня я на берегу разделся догола, оставив на себе только пояс с привязанным к нему солидным камнем. Потом вырезал длинную сухую тростинку и, держа ее во рту, вошел в реку. Вода покрыла меня с головой. Но на поверхности, как перископ подводной лодки, торчала тростинка. Я дышал сквозь тростинку и шел по дну, как заправский водолаз. Фильм, оказывается, не врал: тростинка действовала наславу.
От радости я засмеялся под водой. Но тут же, как ворона в крыловской басне, разинул рот, выпустил тростинку и вдоволь хлебнул воды. Пришлось прекратить опыт, отвязать камень и плыть обратно к берегу.
Все же решение первой части задачи было как будто найдено. Оставалось решить вторую часть: ухитриться доставить к мосту взрывчатку. И снова мне помогли все те же контрабандисты с экрана.
Мы с товарищем сняли нижние рубахи, намочили их и связали у каждой ворот и рукава, оставив только отверстия внизу. Потом крепко ударили рубахами о воду. Рубахи вздулись пузырями. Под водой мы осторожно стянули и перевязали отверстия. Пузыри свободно держали на воде нужный нам запас тола, тщательно завернутого в пергамент.
Вечером началось подводное путешествие к мосту. Над рекой густой белой пеленой плыл туман. При свете фашистских ракет наши пузыри походили на распухших мертвецов — в те дни много их плыло по реке.
Мы медленно шли по дну, держась за края пузырей. Иногда на мелких местах нам приходилось итти, согнувшись в три погибели. Не раз мы срывались в ямы и глотали холодную, речную воду, но продолжали крепко держать свои пузыри с толом и не выпускали изо рта спасительных тростинок.
Наконец подошли к среднему устою моста. Осторожно взобрались на него, привязали пакеты со взрывчаткой, прикрепили к чеке взрывателя конец парашютной стропы (я забыл сказать, что захватил с собой около двухсот метров этого тонкого и крепкого шпагата, обвязав его вокруг пояса) и так же медленно отправились по дну реки назад, разматывая стропу, пока она не кончилась. Тогда вылезли на мель и потянули стропу. Она намокла и была тяжела, как морской канат. Потянули еще раз — никакого результата.
«Неужели стропа зацепилась за корягу?» подумали мы.