Выбрать главу

Пока же братьям оставалось только запастись терпением. В августе 1838 года Якоб Гримм пишет Лахману: «Возможности получить новое место не открываются. Я не испытываю никакого удовольствия от перспективы ехать в Пруссию, в страну, которая предала наше честное дело и, находясь во власти мелкого и глупого страха, считает, что несправедливость можно затушевать и залечить. Если бы решение союзного сейма оказало давление на ганноверского короля и заставило его отказаться от своих антиконституционных действий, то в стране воцарилось бы спокойствие и вся Германия обрела бы стойкость и доверие, в то время как теперь здесь имеют место беспорядки и подавление правды».

Якоб хорошо знал о сложностях обстановки в Пруссии. Правивший там король Фридрих Вильгельм III состоял в родстве с Эрнстом Августом Ганноверским. А кто станет ссориться из-за каких-то профессоров с родственником такого высокого ранга и преступать заповеди династического правления?

В 1839 году Савиньи пытался привлечь в помощь Берлинскую академию наук, где Якоб был действительным членом, а Вильгельм — членом-корреспондентом. Чтобы заручиться поддержкой академии, Савиньи порекомендовал братьям изложить свои планы относительно «Словаря немецкого языка». Ведь для решения определенных научных задач академия располагала особым фондом. Но братья Гримм отклонили это предложение, не обидев при этом Савиньи. Вильгельм писал: «Академия может использовать свои фонды лишь на такое предприятие, успех которого не вызывает никаких сомнений. Но в настоящее время дело пока обстоит не так: оно будет стоить поддержки лишь тогда, когда останется позади вся предварительная работа по сбору основного материала; принять помощь раньше было бы неловко. К тому же в ближайшее время нищета нам не угрожает, а академия не может сделать ничего другого, кроме как обеспечить наше материальное положение и дать нам возможность и время спокойно работать. Поэтому я прошу Вас еще повременить с заявлением».

Положение братьев Гримм решительно изменилось, когда 7 июня 1840 года умер Фридрих Вильгельм III. Трон унаследовал его сын Фридрих Вильгельм IV. Народ обращал к нему свои надежды, когда он еще был наследным принцем. Он слыл представителем свободолюбивого направления: признавал за прессой большую свободу действий, приблизил к себе крупных ученых, поэтов и художников.

Новый король в первые же дни после вступления на престол тепло высказался о братьях Гримм.

И вот теперь Беттина и Савиньи могли воспользоваться своим влиянием при дворе, чтобы добиться приглашения. Содействие оказывал и Александр фон Гумбольдт, к мнению которого при дворе прислушивались. Он выступил за то, чтобы братьям Гримм «после стольких незаслуженных страданий и такого длительного и оскорбительного пренебрежения было наконец предложено место, освобождавшее их от жизненных хлопот». О возможности приглашения братьев в Берлин писали и некоторые газеты и тем самым принесли им скорее вред, чем пользу. Дело в том, что об этом узнал ганноверский король, который пришел в ярость и начал плести интриги, чтобы воспрепятствовать приглашению братьев в Берлин. Из прусской столицы дошли слухи, что новому королю трудно принять решение, так как он должен считаться с ганноверскими родственниками. Гумбольдт вторично направил королю памятную записку, в ней он еще раз высказался за приглашение в Берлин братьев Гримм и других ученых из «геттингенской семерки».

И Фридрих Вильгельм IV, «романтик на троне», не поддался влиянию ганноверских родственников. Недавно коронованный король, освободивший из тюрем членов студенческих союзов, вернувший профессорскую кафедру изгнанному Эрнсту Морицу Арндту, дал свое согласие. В это время Эйххорн, с которым Якоб лично познакомился еще во время своего пребывания в Париже, стал министром по делам образования и культов. И вот новый министр в письме от 2 ноября 1840 года Якобу Гримму смог сообщить приятную весть: «Его величество король, мой всемилостивейший государь, на протяжении многих лет высоко оценивая большие писательские успехи Ваши и Вашего брата в области исследования немецкого языка, художественной литературы и истории, а потому высочайше выразили желание, чтобы Вы вместе с Вашим братом получили возможность без излишних хлопот, опираясь на помощь и содействие столицы, решить огромную и весьма трудную задачу разработки полного критического словаря немецкого языка».

Далее Эйххорн предлагал братьям Гримм продолжить свои исследования и в особенности работу над «Словарем немецкого языка» в необходимых для этого условиях. При первой же возможности они будут формально зачислены в штат университета или института, ведущего научные исследования, пока же свободных мест нет.

Предложения Эйххорна были для братьев выгодными и почетными. У братьев, во что бы то ни стало желавших и впредь оставаться вместе, фактически не было выбора и другой возможности обеспечить жизнь на долгие годы. Переезд в Берлин решал вопрос их совместной работы наилучшим образом. Ничто не будет отвлекать их от исследовательской работы. Получив право читать лекции в университете, они тем самым восстанавливали и свою профессорскую честь. В Геттингене их объявили недостойными личностями и запретили впредь выступать перед академической молодежью, здесь они могли читать лекции перед широкой аудиторией Берлинского университета.

На это предложение Якоб ответил так: «С благодарностью и радостной уверенностью в будущем мы следуем зову короля, на которого далеко за пределами Пруссии с надеждой взирают все немцы», — добавляя, что у них с братом нет других помыслов, кроме как продолжить и завершить совместные труды по изучению языка и истории.

Несмотря на беспокойство этих недель и явно «чемоданное» настроение, они по-прежнему много работали. Вильгельм подбирал новые материалы из трудов германиста Гёдеке для следующего издания «Сказок». Якоб размышлял над проблемами грамматики и надеялся в эту зиму подготовить третий том «Судебных приговоров» в дополнение к двум первым томам. Кроме того, братья продолжали разбирать поступавшие карточки и пополнять ими картотеку для «Словаря».

Опять возник вопрос, где жить и как организовать переезд. В декабре 1840 года Якоб отправляется в Берлин подыскать подходящую квартиру. Ему хотелось решить этот вопрос еще до рождественских праздников. Вильгельм с женой полностью доверяли Якобу как старшему в семье — он найдет именно то, что надо для ведения хозяйства.

Якоб прибыл в Берлин рано. После утомительной поездки ломило в суставах. Было еще темно и по-зимнему холодно. Тут же около почты он нанял кучера, чтобы доехать до дома семьи барона Мойзебаха на Карлштрассе. С этой семьей он был давно знаком. Мойзебах занимал высокий чиновничий пост в Берлине — председатель Рейнской кассационной палаты, был страстным библиофилом — его библиотека, в которой находились редкие издания немецкой литературы XVIи XVIIвеков, представляла собой настоящий клад. Его дружба с братьями Гримм основывалась на родстве интересов. Якоб, отыскивая нужный номер дома, надеялся, что вскоре сможет согреться и отдохнуть в уютной, теплой комнате. Но в темноте, при скупом уличном освещении отыскать этот дом оказалось не так просто. Наконец с помощью ночного сторожа удалось найти нужный номер — 36. Из экипажа выгрузили вещи, и Якоб, замерзая от холода, остался стоять с багажом перед воротами дома. Несмотря на столь ранний час, он все же решился позвонить — никакого ответа. Во всем доме никаких признаков жизни. В окнах по-прежнему темно. Вокруг такая тишина, какую вряд ли теперь можно представить в городе с миллионным населением. И маленький человек с саквояжем, который в течение получаса дергает за ручку звонка, пытаясь разбудить хоть одну живую душу в доме.