От ее хриплого рыка я и сам, похоже, встряхнулся. Чего я трясусь?! Ну и пусть убьют… главное, чтобы сразу… нет… главное – это пленников спасти, и тогда они будут молиться за меня, чтобы боги даровали мне новое воплощение… Утес, помоги, ты же можешь!
Ты боевой конь… Не то что я… впрочем, я и вовсе не конь… Но ведь я должен тебе соответствовать, иначе… иначе я вообще ничего не стою!
Я засунул за пояс дудку – хватит, надо драться, а не дудеть. Я же умею! Умею!
Кажется, отряд, выскочивший из засады, был большим, куда больше, чем тот, что был при пленниках. Они всё-таки подстраховались…
Прекрати, Энвальт! Даже если их больше… даже если суждено погибнуть… надо до конца пытаться сделать всё возможное. Я попытался найти взглядом Сарверу – и увидел, как он один отбивается от двоих ч-ра. Мне было очень удобно напасть на них сзади. Лошадь было жаль, но своей цели я достиг – раненая лошадь завизжала, сбросила всадника и, кажется, еще потопталась по нему. Удача!
«У меня всё получится…» Хотя бы какое-то время – должно получиться…
«Ты сможешь, Валька!» Так говорила мама, только она звала меня так – и это немного странное имя звучало очень ласково. «Ты ведь мой любимый мальчик, ты всё преодолеешь!»
Я вертелся ужом между сражающимися, благословляя Утеса и стараясь бить с двух рук людей и лошадей, хотя левая рука и не была такой ловкой, как правая… Но дага в ней сослужила службу по крайней мере один раз. Мне везло! Пока везло…
Сколько это продолжалось? Не знаю…
Я дышал тяжело и хрипло ругался словами, которые раньше никогда не произносил вслух. А сейчас они помогали.
А потом вдруг стало легче… и ч-ра стало меньше… и я осознал, что кричат они уже не с той яростью, что раньше – в их голосах появилась растерянность и… паника?
А нас стало как будто больше. Или я не соображаю уже ничего?
Наши… Те, кого не было со мной! Откуда они взялись?! Неужели… Не может быть, неужто брат?
Он возвышался на гнедом коне – и показался мне сейчас даже выше, чем всегда. Он и те, кто пришел с ним, оттеснили ч-ра в сторону, давая нам передышку и возможность укрыть спасенных нами людей за нашими спинами. А потом, когда сражение стихло и даже леопарды, огрызаясь и ворча, отошли к алтарю, Энрост направил коня к нам – ко мне и Сарвере, застывшем рядом со мной. Но, остановившись в нескольких шагах от нас, он вдруг застыл, глядя на меня, и я скорее даже почувствовал, чем увидел, как его взгляд наполняется не то ужасом, не то гневом. Молчание затягивалось, и Сарвера сделал шаг вперед, прерывая его.
- Рэм Энрост, - треснувшим голосом поприветствовал Сарвера моего старшего брата, отчего тот вздрогнул и, сощурившись, уставился на капитана.
- Капитан, - голос брата был сух и холоден.
- Ты спас нас, - сказал я.
Это трудно было произнести и горько – и поэтому я сразу выдавил эти слова, пока… пока брат не сказал чего-нибудь такого, что будет очень обидно слышать. Пусть я это и заслужил – но вдруг потом мне будет труднее это произнести?
- Брат…
Я вдруг как будто сразу смог охватить одним взглядом всю долину, сбившихся в кучку ч-ра, пленников, Сарверу… Откуда-то я знал, что Сарвера мучается от чувства вины, а Гамитта радуется, как ребенок… а еще душным комом застыло внутри какое-то предчувствие. Что-то плохое должно было произойти, но что?! Теперь, когда брат пришел на помощь?
Или я перетрусил просто – признайся себе честно, ведь это страшно – первый бой. Это страшно и грязно, а хуже всего, когда из-за тебя погибают люди!
Энрост вздохнул и вдруг решительно щелкнул замками своего нагрудника, новейшего, отец таких всего два из столицы и привез, сказал, что потом еще купит, уж очень удобны… Оказывается, их можно вот так вот быстро снимать… Снимать?!
Брат стащил с себя панцирь и протянул мне.
- Надень. Он должен быть по тебе, мы сложены одинаково. И поторопись, надо отсюда уходить поскорее.
Я даже отступил на шаг. Меня почти затошнило… Волна прошла по телу, как от озноба… Я не хотел брать панцирь. Нельзя.
- Я не могу, Энрост, - ответил я тихо. – Пожалуйста!
Его глаза сделались вдруг холодными, как зимнее небо, и… неужто там, в этой стуже, мелькнула обида? Да нет, мне показалось, наверное… он никогда не снисходил до того, чтобы обижаться на меня.
Энрост вручил свой доспех Сарвере и сказал:
- Капитан, позаботьтесь о защите своего… рэма.
Сарвера побледнел и сделался совершенно несчастным.
- Но…
- Уверен, Ваши таланты и его к Вам доверие помогут сделать это быстро, - в голосе Энроста темным призраком мелькнула издевка и тут же пропала, сменившись сухой деловитостью, - потому что если жертвы не были до сих пор принесены, значит, жрецов тут не было. И ждать их можно с минуты на минуту. Поторопитесь.
И, развернув коня, отъехал в сторону.
- Брат! – крикнул я ему вслед после нескольких мгновений ступора. Я ожидал ругани, возмущения… даже ободрения и радости, хотя и меньше. Но этот холод – и как будто мне вообще десять лет всего! Он ко мне сейчас даже не обращается!
На беду, и голос мой чуть не сорвался и прозвучал гораздо выше, чем я обычно разговариваю. И это меня вконец разозлило.
- Ты спросил бы лучше у Сарверы, а не пытался ли он уже обеспечить меня панцирем? Так вот, он пытался. И очень усиленно. А я отказался – сразу по двум причинам! И сейчас не буду!
Энрост обернулся и хотел что-то сказать, но вдруг замер в седле и заозирался по сторонам. Его гнедой попятился, снова приближаясь к нам.
Сарвера тоже напряженно выпрямился и тихо сказал, ловя каждое слово Энроста:
- Рэм…
- Уходим. Живо! – резко бросил мой брат. – Энвальт, забирай всех, кто с тобой, и идите к ущелью. Надеюсь, ты продумал, как быстро увезти людей, не умеющих ездить верхом.
Сарвера тяжело вздохнул и спросил:
- А вы, рэм?
- А мы прикроем сзади. В долину есть вход от ущелья, вход с Калопского перевала и… какой-то еще. За той рощей, скорее всего. И… мне не нравится эта тишина. Медлить нельзя.
Тишина?
А ведь и впрямь… нет, конечно, было шумно – когда много людей, всегда какой-то шум да есть. Но те ч-ра, которые сейчас стояли у своего алтаря… они стояли там очень тихо. Очень тихо! И даже леопарды!
- Шевелитесь же! – рявкнул Энрост и рванул повод, заставляя гнедого описать почти полный пируэт.
Сарвера посмотрел на меня и устало закинул доспех моего брата себе за спину.
- Может, наденете все же, рэм?
- Нет… Нельзя, - ответил я почти жалобно. Я хотел позвать брата. Мне пришло в голову сосредоточиться и посмотреть на него так же, как на того парня, Тассору. А вдруг и сейчас я увижу будущее?
Хотя – что я увижу? Как в случае с Тассорой, огромную рану на груди?! Я не хочу!
А что, если то видение – с Тассорой – просто мой страх? Мне чудится то, чего я боюсь, чего не хочу допустить… Я ничего не знаю…
Я хотел позвать брата, даже открыл рот… и понял, что он меня не услышит. Он уже отъехал достаточно далеко. А я, в отличие от него, не обладаю способностью заставлять себя слышать и на плацу, и в походе, и где угодно… Да и как мне его заставить нацепить доспех обратно?
Со мною что-то творилось. Я знал, что не надо надевать панцирь – но может, это мое упрямство? Я хотел поехать за братом, мне очень нужно было посмотреть на него, доказать, что я прав… но ведь у нас и вправду нет времени, он и слушать меня не станет…
Закружилась голова. И возникло мерзкое, тревожное ощущение – что-то надо делать, но я не знаю, что! И я опаздываю… безбожно опаздываю…
- Тогда командуйте, рэм, - угрюмо буркнул мне капитан, наспех закрепив злосчастный панцирь за плечами. – Если мне будет позволено посоветовать… наши наловили местных коней… сколько-то… уже заседланных. Можно посадить всех освобождённых, кто умеет ездить верхом, на них. А остальных к себе за спину.