Снова крик… Сарвера в отчаянии. Еще бы – хрен объяснишься теперь с отцом… ничего, Энвальт поможет…
Боль хлынула в бок и в живот… и почему-то в спину, хотя туда попасть никак не могли, и… кажется, это конец… нет, нельзя, ему же надо домой… он обещал баронессе вернуть сына… его брата… Энвальт же один, как же… а, нет, он с Сарверой, значит, все хорошо… Сарвера позаботится о младшем… Плохо только, что так больно. Голова ничего не соображает, а ведь должна… Должна! Он что-то должен был… сделать? сказать?
В глазах темнело от боли и разливающейся по телу слабости. Он с величайшим трудом подтянул руку к пульсирующему в боку огню, зажал… пальцам горячо, липко и неприятно, и там еще что-то торчит из раны… хвостовик… Боги, как больно! И дышать… не получается дышать толком… это уже не важно, наверное, но ведь хочется… и зажимать смысла нет, из него льет как из прохудившегося ведра… снизу, не сверху… он плавает в крови… наверное, он – утка… или гусь… надо будет спросить… Вот Сарвера – на коленях рядом с ним, в глазах отчаяние и ужас – нет, этот не скажет… и Энвальт – тоже рядом и тоже не скажет… ладно, боги с ними, какая, в самом деле, разница, гусь он или утка? Тем более что глаза брата стали похожи на омуты, и боль в них ничуть не меньше, чем его собственная, и надо что-то сказать… как-то помочь… а он не знает, как… хоть бы улыбнуться, ободрить – и то не выходит…
- Прости меня, - выдавил из себя Энвальт, и не понять было, гордость ли перехватила ему горло или страх. – Это я… виноват…
А может, стыд?..
- Забудь, - Энрост пытался подобрать слова – и не мог. Не получалось сказать правильно. – Это не ты… а ч-ра. Рано или поздно… я бы… так и кончил…
Сарвера сорвал с себя свой старенький «морозко», стиснул, и ледяная снежинка ухнула прямо в огонь в животе, рождая вспышку боли и стон, который уже невозможно удержать.
«Ох, Жеарт, ну зачем?! Как будто это что-то изменит…»
- Зря… потратил, - Энрост снова попытался улыбнуться, и вроде даже получилось, к тому же он вспомнил, что должен сделать. – Слушайте, оба… отцу скажите, что ч-ра… заполучили шургинское оружие. Большемерный самострел, против пехоты… Слышите? Один получилось… уничтожить…
Он глянул на свою догоравшую смерть и продолжил:
- Сколько у них еще есть… неизвестно. Пусть узнает… Может… еще не поздно… что-то… предпринять…
- Молчите, рэм! – взмолился Жеарт, отчаянно страдая, что не может ничего исправить. – Вам не стоит говорить!
Стало почему-то смешно… Говорить… да это же все, что ему еще осталось… больше-то он уже ничего не сможет… Ох, Жеарт, ну ведь сам же понимает, что ерунду спорол…
- Брось… я уже… труп. Почти… - Энрост посмотрел на молчавшего брата и вспомнил свое намерение, возникшее по пути сюда. – Валька… слушай меня… внимательно. Слушаешь?
- Да… Ростик… - запнувшись, вздохнул Энвальт. – Я слушаю.
«Ростик?.. Ростик?!»
Только когда Энвальт протянул вдруг руку с каким-то амулетом к его стесанному виску, Энрост вдруг осознал, что это был просто ответ брата на «Вальку». Причем ничего ругательного такое обращение в себе не несло. Более того, от этого «Ростика» веяло чем-то правильным… чем-то таким… теплом, что ли? Очень кстати… холод пронизывал насквозь… Наверное, так всегда, когда умираешь…
- Ты поступил правильно, - Энрост старался вложить в сказанное всю отпущенную ему убедительность – потому что другого шанса это сказать уже не будет. – Если вдруг ошибся… где-то… это по неопытности… Но у тебя все получилось. Слышишь? Просто… доведи дело до конца… ты сможешь.
Силы кончались, и он поторопился:
- Я… ошибался в тебе… и уже поздно… но все равно – прости. И… уходи. Уводите людей… у вас мало времени. Заверши… свою… победу… братишка…
«Ты ведь действительно оказался настоящим братом, и это так странно… и удивительно. И очень непривычно, но неожиданно здорово. Оказывается, можно и так, и так даже лучше… жаль только, что ненадолго совсем… прости… если можешь…»
- За что – прости?! – Энвальт полыхнул чуть ли не возмущением. – Ростик… брат… это же я виноват… ты только держись! Не умирай! Я тебя вытащу… а в замке есть целитель…
Он что же, не понимает? Не понимает?! Ни за что Энрост прощения просил (наверное, просто не вышло объяснить, эх, плохо как…), ни что целитель здесь ничем не поможет… тем более, если он не маг, а мага-целителя у них нет… Да, не понимает. Плачет.
«Ну что же ты? Зачем? Будто бы я так уж тебе дорог… Ну, не надо… не стоит оно того…»
- Валька, не реви, - голос какой-то совсем чужой… а, нет, просто уже слишком слабый, не похож на обычный. – Ты же Хорна… отец гордиться будет… успокойся…
Кажется, его не услышали, и Энрост огорчился… брат не слышит его…
- Пора уходить, рэм, - это Сарвера, молодец, не забывает о важном. – Но оставлять здесь тело нельзя. А везти его в седле не получится, значит, двойная ноша, скорость упадет…
И с невыносимым страданием в голосе добавил безо всякой связи с уже сказанным:
- Это… Я не знаю, как сказать об этом рэму Энокерту.
«Да как тут еще сказать… помер старшенький… Зато вот младший в силу входить стал, отличный наследник будет… Надо бы сказать об этом Вальке, а то он вообще на себя не похож… Обязательно скажу… вот соберусь с силами…»
- Какое еще «тело», Сарвера?! – в голосе Вальки незнакомая доселе злость. – Брат должен жить! А если двойная ноша… Как привязывают к седлам пленников? Так, чтобы… брат сидел в седле и ехал? Его можно посадить на Утеса, он вынесет!
«Кажется, твою злость можно ощущать даже телом… от нее больнее, но и живее почему-то… будто это моя собственная злость… но мне-то на что злиться? Мне не на что… а у тебя, выходит, есть причина… зряшная же совсем, подумаешь, раньше времени телом обозвали… или ты просто никак не смиришься? Ты ведь еще не терял… никого не терял в бою… даже ненужного брата…»
- Должен… но он умрет, - Сарвера не собирался смягчать ситуацию. – Я… я ошибся, активировав стасис. Это не поможет. Такая рана…
- Жеарт прав, Валька… - Энрост усмехнулся. – Такое только магами… лечится, и то… не всякий сладит… а Миррида уже два года как… мертв. И… поторопитесь уже… времени… не осталось. Уходите!
- Даже если… если ты не выживешь… ты будешь дома, - процедил Энвальт и тут же приказал кому-то. – Вы слышали? Посадить брата на Утеса и привязать! Со всей осторожностью!
А, вон что, значит, кто-то из ребят тоже тут… Это плохо. Смотрели, как он умирает… а он еще стонал тут, слабак…
- Пока на нем стасис, он… будет жить, - зачем-то сообщил Сарвера и поднял Энроста на руки. Боль впилась в тело зубастыми кольями, даже стасис не смог заглушить ее до конца, и Энрост закрыл глаза, с облегчением и сожалением падая в темную и тихую пустоту. Только и успел, что подумать: «А скумпию ту так даже и не посмотрел…»
Энвальт Хорна
Я подгонял отстающих, я рыскал взглядом туда-сюда, выискивая и боясь увидеть ч-ра… и одновременно был с братом… так мне казалось. Проклятые горцы следовали за нами со своими котами, медленно и неуклонно.
А со мною что-то творилось.
Как будто я слышал зов… нет, не так. Шепот… звон какой-то… и одновременно я прекрасно знал, что нет никакого звона и шепота.
Я трус? Ведь это первый мой бой…
Но брат – сзади! Он прикрывает! Он всё сможет… но почему так долго? Это неправильно, ведь сзади, прикрывать, должен, наверное, я… или нет?
Заболела голова. «Плохо… слишком медленно…» - билось в ней, но я мог бы поклясться, что это были НЕ МОИ мысли!
А чьи же? Брата? Солдат-рогвийцев?
Правильная в общем-то мысль, простая и правильная… если рассматривать окружающее, как военную игру с широкой деревянной доской, на которую поставили слепленные из глины горы – и маленькие фигурки людей… Но это же не игра, это всё по-настоящему, и мне надо к брату… я не знаю почему… надо, и всё!