Приготовленная таким образом мерзлая туша идет «по шерсти» ходко и не задевает препятствий, проходя между ними «щукой».
Собак на зимовье не было, так как в глубокий снег их не берут, чтобы не «стравить» кабану, от которого в таком снегу ей трудно увернуться.
Легли спать.
Ночью была пурга.
Сквозь сон слышали — бились и храпели лошади. Их было две, и они стояли крепко привязанные порознь, сажен на 15 одна от другой.
Проснувшись утром, Павел рассказал странный сон: привиделись ему три девицы, красивые и пригожие, в собольих шубках, и говорят: «выбирай из нас себе невесту». Павел поглядел и выбрал среднюю: подошел и поцеловал ее. А одна из крайних сама поцеловала его в голову и сказала: «почему меня не выбрал?»
На этом он проснулся.
Павел рассказывал этот сон и шутил, а Федору сон не понравился — он счел его вещим.
Вышли на двор, т. е. расчищенное место перед зимовьем, так как никакой ограды или забора у этого «двора», конечно, не было.
Пурга стихла. Больших сугробов, к удивлению, не оказалось, а уж как шумело ночью!
Но на занесенном снегом «дворе» охотники увидели отпечатки лап нескольких тигров…
Разобрались в следах и установили, что перед утром через зимовье по затверделому снегу прошли три тигра!
Лошади были целы, стояли запушенные снегом и жевали, хотя и тревожно, свою сечку.
Один из тигров прошел между ними и даже как-будто останавливался.
Другой стоял против дверей, где были ружья, точно нюхал их!
А третий дал след через кровлю зимовья.
Видимо, тигры были сыты до отказа — решили охотники.
Не мало подивились они такой невиданной оказии!
Но Федор встревожился не на шутку: такой сон и три тигра!
Как и многие люди, живущие среди природы, в постоянной борьбе с хищными зверями и другими опасностями, заставляющими зорко вглядываться во все окружающее, чтобы не только отразить, но предупредить и предугадать опасность, — Федор также был не избавлен от так называемого суеверия и мнительности и естественно связывал многие явления с цепью последующих случаев и происшествий.
Когда Федор уже собрался, то просил Павла быть осторожнее, не рисковать.
А Павел, со свойственной молодости отвагой, уверенный в своем искусстве стрелять, беззаботно ответил:
— Не боюсь! Пусть хоть сам чорт повстречается, я и ему влеплю между глаз пулю!
Федор уехал, распахав за собою широкий след от увезенных зверей.
А Павел собрался на охоту — выследить ночных гостей. Он взял с собой кукуль (спальный меховой мешок), на три дня сухарей и рису и ружье Федора, которое невольно взвесил на своей руке — слишком легким показалось оно против его надежного винчестера! Затем встал на лыжи и пошел по ночным следам.
За это время тигры ушли далеко. След повел на речку Чуфан, в скалы.
Чем дальше, тем местность становилась более дикой, пересеченной глубокими долинами, сопки делались более крутыми, растущий на них разнообразный лес был изувечен постоянными ветрами и теперь, лишенный листьев, походил на какие-то сказочные существа, погибшие в страшных мучениях: ярко на белом снегу рисовались темные изогнутые стволы и узловатые скрученные ветви, как черные руки…
Лишь изредка взор останавливался на стройном молодом кедре с живой темно-зеленой хвоей. Но от этого контраста еще печальнее выглядели окружающие его мертвые деревья с распростертыми изувеченными руками…
Наконец, уже далеко после обеда, Павел достиг причудливых скал на речке Чуфан.
Эти великаны стояли огромной стеной, иссеченные исполинскими трещинами и пробитые множеством глубоких и малых пещер — любимых убежищ всяких зверей. Самые вершины скал иногда изображали башни: то в роде средневекового рыцарского замка, то похожие на восточные минареты.
На одном из широких выступов, поднимающихся, как лестница гигантов, каменными ступенями обширных террас, лежали три тигра и, повернув головы, смотрели на охотника…
Винчестер к плечу!.. и после первого выстрела средний тигр покорно положил свою голову на лапы…
Остальные два огромными прыжками кинулись на Павла.
Передернув скобу, вторым выстрелом свалил еще одного, а по третьему, уклонившемуся в сторону, послал две пули, видимо, ранив его.
Охотник пошел к добыче.
Второй из убитых тигров лежал недалеко. Он упал, навалившись на дерево так, что передние лапы свешивались под уступ с одной стороны ствола, а задние — с другой.
Огромная голова с разинутой пастью запрокинулась на каменный уступ и, казалось, все еще грозила своими страшными зубами.