Пантач очень осторожен и пуглив. Нужно много умения и терпения, чтобы подойти к нему на выстрел, если он сам не выскочит на охотника.
Стрелять же нужно «наверняка», чтобы повалить сразу, так как раненый может уйти, а если и упадет, то станет биться и испортит панты.
Бывали досадные случаи, что и убитый наповал олень, падая, ломал свои рога. Вот почему охотник должен и это предусмотреть, куда и как упадет олень после выстрела.
А панты, мало того, что товар дорогой, еще очень нежный, и нужно много внимания и навыка для добычи и возни с ним.
Скупщики-китайцы — покупатели очень требовательные и даже, можно сказать, подчас капризные. Кроме всех качеств пантов, о чем выше говорилось, скупщики предъявляют требование, чтобы они были красивы на вид и имели темно-красный цвет, и лишь иногда, вероятно, по требованию рынка, принимаются и совершенно черные рога.
Лучшие панты пятнистый олень дает в 10–12 лет. В более старом возрасте, хотя они делаются еще тяжелее, цена на них уже не прибавляется, а делается даже ниже, в особенности если, как уже сказано выше, они становятся ребристыми и сухими.
Счастливому охотнику, добывшему панты, впереди предстоит еще немалая трудность — выгодно продать их.
Единственные скупщики пантов, китайцы, пользуясь этим, составляют иногда между собой крепкую, конечно, неофициальную компанию, которая и ведет весь торг при покупке пантов по ранее условленному плану, разыгрывая все это как по нотам.
Для иллюстрации расскажем случай, происшедший с Леонтием Худяковым — родоначальником этого семейства.
Однажды зимою в 1882 году поймали они живого оленя и держали его дома до лета, когда у него выросли панты. Оленя убили, и сам Леонтий поехал во Владивосток продавать их. Тогда и он, и сыновья еще мало понимали в этом деле. Соседи оценивали панты рублей в 250.
Во Владивостоке счастливый Леонтий зашел в первый же китайский магазин. Сметливый «купеза», большой психолог в этих делах, сразу смекнул, с кем имеет дело и предложил за товар 180 руб.! Надо было видеть, как вскипел горячий характером Леонтий!.. А китайцу только этого и надо было!.. Леонтий, наговоривши «комплиментов», бросился в другую лавку. Там уже все знали, что произошло, и предложили ему 160 рублей… Так и пошло — в каждой лавке давали все меньше и меньше, и в конце дня несчастный продавец пантов упал духом и сам плохо верил, что его панты стоили 250 руб.
И лишь к вечеру другого дня ему едва удалось спустить свой товар за 80 рублей и едва ли не первому покупателю, который вначале давал 180 рублей!
А выдержи он характер, не горячись — конечно, не попал бы в такое глупое и смешное положение…
Уже впоследствии, когда сыновья его, возмужав и сделавшись хорошими охотниками, научились сами варить и вообще приготовлять впрок панты, то им не раз приходилось демонстрировать это при торговле с китайскими скупщиками. Бывало, такой торгаш и в лесу и даже дома выжимал цену и давал очень мало. Тогда охотник разводил огонь и начинал в чугунном котле (чаша) греть воду для варки рогов. Китаец не сдавался, не веря в нового пантовара, и считал все это за торговую хитрость и даже иронизировал:
— Твоя хочу супа варить?
И когда, наконец, убеждался, что это не шутка, что здесь сумеют и без него «не проквасить» сырые рога, а это в жаркое время делается в два — три дня, он давал настоящую цену, и… охотнику оставалось только вылить из котла воду за ненадобностью…
При покупке пантов китаец очень тщательно осматривает их, ища дефектов — царапин, трещин, ссадин, что легко может случиться и при добыче, и при переноске пантов.
Конечно, и у охотников тоже выработались свои приемы маскировать эти недостатки. Напр., на те места, где была содрана кожица с панта, наклеивалась другая, взятая с ушей оленя. Сломанный рог укреплялся на пропущенный сквозь него железный стержень и т. п.
Опишем теперь, как охотники собираются на пантовку и их жизнь во время ее.
Обычно составлялась артель из 4–5 охотников, и они верхом с вьюками у седла уезжали от дома верст за 100–150 в известные им охотничьи угодья, куда-нибудь к самым недоступным таежным хребтам, на вершинах которых было излюбленное место пантачей.
У подножья гор они устраивали свой охотничий табор, разбивали палатку и вообще устраивались с возможными удобствами для длительной остановки на месяц и более, если какие-нибудь соображения, например, «выбьется» подножный корм у лошадей, или мало станет зверя, — не заставят их перекочевать на другое место.